Жертвы и палачи. По материалам процессов 1919–1953 годов - [12]
— А вот и мы, — насмешливо проговорил кто-то из окружавших Краснова офицеров, указывая на автомобиль. — Не ждали-с?
«Да-с. Осталось разве что вина и женщин подать», — беззлобно продолжил про себя Петр Николаевич, продвигаясь навстречу Верховному. Не вылезая из кабины, Керенский крикнул:
— Почему стоим? А-а? Если боитесь, я сам лично переговорю со стрелками, они меня послушают.
Флаг мира снова забился над подпрыгивающим автомобилем. Рядом с ним не очень уверенно потрусил казачий конвой. Стрельба действительно прекратилась, а вскоре солдаты стали собираться вокруг машины. Было видно, как Керенский, привстав на сиденье, произносит очередную зажигательную речь, которая, впрочем, никакого успеха среди присутствовавших не имела.
Даже не слыша его слов, Краснов мог воспроизвести сказанное Керенским по жестам. Оригинальностью выражений и полетом мысли публичные выступления главы Временного правительства не отличались. Патетика, напор, пронзительный голос — это наличествовало.
Но митинговое время, видно, уже начало отходите. Теперь требовались аргументы, а их — кот наплакал. Слушали, слушали стрелки человека, вольного им приказывать, а не уговаривать, да быстро это им надоело. Потянулись один за другим в окопы. Снова зазвучали выстрелы. Керенский поспешил обратно в Гатчину, лишь небрежно кивнув Краснову. Тот приказал открыть артиллерийский огонь: четыре орудия ухнули шрапнелями с большим превышением, потом два из них ударили по-настоящему. Стрелки попятились, и вскоре казачьи части вошли в Царское Село.
Краснов со своим штабом разместился на окраине села в одной из шикарных дач, а казачьи сотни продолжали продвигаться вперед к городской радиостанции и железнодорожному вокзалу.
Генерал надеялся серьезно поправить дела, рассчитывая, что колеблющийся пятнадцатитысячный царскосельский гарнизон перейдет на его сторону. Случись такое, и над Петроградом реально нависла бы угроза захвата. Но ни поддержки царскосельцев, ни обещанных Керенским воинских частей казаки не получили, а двинувшийся им на помощь артиллерийский дивизион на станции Александровская обстреляли красногвардейцы. Артиллеристы разбежались, побросав орудия. Царскосельский гарнизон организованно отступил к Петрограду. В Гатчину ушла телеграмма довольно странного, если не противоречивого содержания:
«Верховному Главнокомандующему 30 октября 10 час. 30 м.
Несмотря на бегство четвертого осадного полка, оставившего свои орудия, я отобрал их обратно, снабдил своею прислугою и несмотря на то, что ко мне подошли только 3 сотни донцов, 1 амурцев и 2 орудия, решил продолжать наступление. Твердо верю в успех правого, святого дела. Наступать по всем правилам военного искусства. С каждым днем мои моральные и численные силы растут. Силы противника тают. Прошу помочь ускорением продвижения вперед эшелонов пехоты и броневиков.
Генерал-майор — Краснов.»
Следующий день Краснов посвятил разведке подступов к Петрограду. Казаки затевали мелкие стычки, провоцируя стрелков обнажать свою оборону. У железнодорожного полотна на Редкое-Кузьмино (станция на Варшавской железной дороге) и Пулково стычка переросла в жаркий бой с выдвигавшимися к Царскому Селу солдатами Измайловского полка. Артиллерия заставила измайловцев отступить.
Разъезды Краснова уже подходили к Пулково, и тут нашла коса на камень. Красная гвардия и колонны вооруженных рабочих заняли Пулковскую высоту и стали продвигаться вдоль гатчинского шоссе, охватывая левый фланг казаков. Наступление приостановилось, а когда оглушительно грохнуло тяжелое орудие, снятое с «Авроры», и вовсе захлебнулось. Неся большие потери убитыми и ранеными, казачьи части под покровом ночи отошли восвояси — к окраинам Царского Села.
Неудача редко способствует укреплению духа. Чаще, наоборот, действует разлагающе. Брожение в войсках стало принимать угрожающие масштабы. Большинство казаков отказывалось идти в бой, заявляя, что без поддержки со стороны солдат воевать с русским народом не хотят. На поддержку народа, о которой всякий раз говорил Керенский, казакам Краснова рассчитывать явно не приходилось. Большевикам удалось так заморочить мозги рабочим и мещанам, что на прочистку их теперь нужны были большие усилия.
В это же самое время по инициативе казаков Юго-Западного фронта начал работу Общеказачий съезд. Одними из самых активных организаторов съезда были лейб-гвардейцы есаул Ю.Черемшанский (позже эмигрировал в Шанхай) и П.Кутейников (эмигрировал в Каир). Съезд проходил в октябре в Киеве, а в ноябре — в Новочеркасске под руководством председателя Донского Войскового круга П.М. Агеева, прибывшего с Украины на Дон, в самое пекло мятежа, поднятого против Советской власти генералом от кавалерии А.М. Калединым. Менее полугода назад избранный атаманом Донского казачества 56-летний Алексей Максимович Каледин сумел за короткое время сплотить вокруг себя значительные казачьи силы. К нему, известному боевому генералу, тянулись фронтовики, сторонники монархии. Атаман тут же получил поддержку Войскового правительства Донского казачества под председательством генерала М.П.Богаевского. И не случайно именно на Дону вспыхнул первый антисоветский мятеж.
Он возглавляет специальную лабораторию по изучению ядов. Действие ядов проверяется на заключенных, приговоренных к расстрелу. Высшим руководством страны поставлена задача: применяемые яды не должны быть распознаны… Он единственный, кто может сказать людям правду, но… все отравители заканчивают одинаково…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Опубликовано в журнале «Левая политика», № 10–11 .
"Литературная газета" общественно-политический еженедельник Главный редактор "Литературной газеты" Поляков Юрий Михайлович http://www.lgz.ru/.
«Почему я собираюсь записать сейчас свои воспоминания о покойном Леониде Николаевиче Андрееве? Есть ли у меня такие воспоминания, которые стоило бы сообщать?Работали ли мы вместе с ним над чем-нибудь? – Никогда. Часто мы встречались? – Нет, очень редко. Были у нас значительные разговоры? – Был один, но этот разговор очень мало касался обоих нас и имел окончание трагикомическое, а пожалуй, и просто водевильное, так что о нем не хочется вспоминать…».
Деятельность «общественников» широко освещается прессой, но о многих фактах, скрытых от глаз широких кругов или оставшихся в тени, рассказывается впервые. Например, за что Леонид Рошаль объявил войну Минздраву или как игорная мафия угрожала Карену Шахназарову и Александру Калягину? Зачем Николай Сванидзе, рискуя жизнью, вел переговоры с разъяренными омоновцами и как российские наблюдатели повлияли на выборы Президента Украины?Новое развитие в книге получили такие громкие дела, как конфликт в Южном Бутове, трагедия рядового Андрея Сычева, движение в защиту алтайского водителя Олега Щербинского и другие.
Курская магнитная аномалия — величайший железорудный бассейн планеты. Заинтересованное внимание читателей привлекают и по-своему драматическая история КМА, и бурный размах строительства гигантского промышленного комплекса в сердце Российской Федерации.Писатель Георгий Кублицкий рассказывает о многих сторонах жизни и быта горняцких городов, о гигантских карьерах, где работают машины, рожденные научно-технической революцией, о делах и героях рудного бассейна.
Свободные раздумья на избранную тему, сатирические гротески, лирические зарисовки — эссе Нарайана широко разнообразят каноны жанра. Почти во всех эссе проявляется характерная черта сатирического дарования писателя — остро подмечая несообразности и пороки нашего времени, он умеет легким смещением акцентов и утрировкой доводить их до полного абсурда.