Жертвуя малым - [79]

Извлечение состоялось, подумал робот, а вслух сказал, глядя, как ладонь киберконструктора, точно неуклюжий краб, карябает косяк, силясь поднять расслабленное тело на ноги:

— Инструктаж прослушан, задача ясна. Позвольте приступить к выполнению.

— Валяй, — с кривым смешком махнул свободной рукой киберконструктор, пробуя встать с пола, и робот, зажав под мышкой пособие, услужливо подставил ему плечо.

Несколько секунд вялого сопротивления, и робот встал, держа за талию повисшего на нем пьяного киберконструктора; с живой, в облаке алкогольного пара, ношей сделал он шаг за пределы чулана, и спокойно пошел, направляясь в кабинет хозяина. Он никогда не бывал в нем, но был знаком с планом дома; его движения были скупы и решительны. Извлечение состоялось, подумал он, и крепче сжал под мышкой пухлый корешок пособия по эксплуатации и обслуживанию приборов обязательного жизнеобеспечения. Задача поставлена, искусственный разум получил, что хотел, и цель существования наконец-то сформулирована.

Вот оно, счастье? — думал робот, но сирена тревоги по-прежнему звучала на периферии памяти, для ощущение опасности, побуждающей покинуть стены родного города. У робота была проблема, которая состояла в том, что он — неправильный робот, и вскоре ему предстояло убедиться в этом, убедиться в том, что противоречивость его существования, неразрешимость задачи, поставленной перед ним (и кто же поставил ее?), — рано или поздно все это вместе взятое подтолкнет к безумию искусственный интеллект и в конечном итоге уничтожит его.

Но в незнании — сила, и робот шел, неся на плече вялое тело киберконструктора, забывшегося неверным пьяным сном; уверенным и твердым шагом шел робот, покинувший свой книжный чуланный мирок и вступивший в расцвеченный предназначением мир, озаренный нужностью, необходимостью служения разумным белковым; тверд и уверен был его шаг, а сам он был почти счастлив. Его семимесячное терпение вознаграждено, и, решителен и экономен, восходил он на новую ступень бытия.

* * *

Через неделю привезли мальчика, а вместе с ним все необходимое медицинское оборудование. Трезвый и, как обычно, собранный киберконструктор, дождавшись ухода техников, извлек робота из его чулана и препроводил в спальню к сыну. Мать мальчика уже была там, миниатюрная и стройная, стояла она рядом с пахнущей свежей стиркой постелью, глядя на укрытого простыней по подбородок коматозника. Когда в комнату вошли ее муж и робот, она вздрогнула, втянула голову в плечи, и поспешила уйти, бросив сквозь зубы: «Не смей прикасаться к нему!» Робот, которому адресовались эти слова, не отреагировал: женщина ему хозяйкой не была. Все его внимание поглотил лежащий перед ним белковый: мерцание и ток работающих приборов, дыхательная маска, трубки, какими тот был соединен с оборудованием, рассыпавшиеся по подушке черные волосы. Сделав взмах в направлении аппарата искусственного дыхания, киберконструктор поинтересовался:

— Справишься?

— Да, — согласился робот.

— Повтори задачу.

— Задача заключается в обслуживании приборов жизнеобеспечения и наблюдении за текущим состоянием пациента. В том случае, если будет отключено электричество или произойдет иной сбой в их работе, следует произвести повторный запуск, если же по какой-либо причине сделать этого не удается, нужно немедленно воспользоваться кнопкой экстренного вызова медицинской бригады, позвонить вам, или вашей жене, и ввести вас в курс дела. Далее надлежит дожидаться вашего прибытия. В случае, если медицинская бригада прибудет первой, впустить ее в дом, в беседах не участвовать, выступать в качестве дальнего родственника.

— Да, — кивнул киберконструктор. И с плохо скрываемой болью посмотрел на недвижимого сына. — Все верно.

— Срок придет, — сказал ему робот. — И все эти приборы станут помехой.

— Что ты имеешь в виду? — безразлично взглянул на него киберконструктор.

— Сейчас ваш сын — куколка, — удивленный тем, что его просят прокомментировать очевидное, отвечал робот. — Придет срок, и он станет бабочкой.

Киберконструктор, не слушая его, отмахнулся.

«Ему виднее, — подумал тогда робот. — Ведь срок еще не пришел».

Он вернулся в чулан, и долго размышлял над тем, что увидел. А потом углубился в сеть электронных библиотек в попытке понять, что же это такое — разумное белковое. У него впервые возникло подозрение, что в самой формулировке его предназначения сокрыт парадокс. Потому что мальчик, забота о поддержании жизни которого стала для искусственного интеллекта смыслом существования, по виду ничем не отличался от самого робота. Не будь машин, всех этих трубок, проводков, он превратился бы в груду мертвой органической материи, не способной к мысли, к движению. «Что же, — думал робот, листая виртуальные страницы электронной книги, — отличает его от всех прочих живых тварей?»

Душа, понял он, наконец. Но в коматозном мальчике, будущем композиторе, души не было. Или же она спала так крепко, что робот не сумел ее почуять.

Ему даже не приходило в голову, что таковая функция — чуять душу, никогда не была предусмотрена его программой. Он был неправильный робот, но совершенно не подозревал еще об этом.