Жертва любви. Геометрическая фигура - [65]

Своей ладошкой я сжала его руки в знак сочувствия.

— У тебя есть еще дети? — осторожно спросила я Кирилла.

— Когда Андрей погиб, я второй раз был женат. На Ольге Исаевой, дочке известного конструктора ракетно-космических систем. С ней мы жили счастливо. Тогда я только понял, что такое крепкий тыл. Она, как японская женщина, ждала меня в любое время суток из театра, со съемочной площадки с теплыми домашними тапочками. Не ругалась, если вместе со мной в дом врывалась толпа друзей. Молча шла на кухню и стряпала закуску. И как стряпала! Пальчики оближешь. Характер — ангельский. Слова поперек никогда не скажет. Одного Бог не дал — здоровья. Мать у нее тоже из ракетчиков. Поговаривают, когда уже была беременна Ольгой, участвовала в испытаниях новых систем. Видимо, Ольга еще в утробе излучения нахваталась. Детей своих у нас не было, поэтому Ольга к Андрею моему относилась по-матерински, хотя была старше его всего на пятнадцать лет. В общем, гибель сына не я один переживал, Олюшка моя наревелась вдосталь. Видимо, от стресса у нее и начался рак крови. Как у Раисы Максимовны, помнишь? Разница вся только в том, что Ольгу мы здесь пытались спасти, наши специалисты не хуже. Не помогло ничего… Так что через восемь месяцев после сына я и подругу верную потерял… — под правым глазом Майдановского в нервном тике забилась жилка.

— Знаешь что, Кирилл, идем-ка спать! — я обняла его за плечи, чмокнула в щеку. — Ты устал и разволновался. Мы сейчас с тобой ляжем, обнимемся, прижмемся друг к другу, как мальчик к девочке, и будем отдыхать.

Кирилл обалдело посмотрел на меня.

— Все-все, не возражай. И больше никакого секса. Только отдых. Сон — лучшее лекарство!

Мы вернулись в спальню, легли под одеяло, я прижалась к великому мастеру, погладила его лицо, поцеловала, как ребенка, в широкий лоб. Через несколько минут я почувствовала мерное дыхание на своем плече. Вскоре уснула и я.

Глава шестая ОТКРОВЕНИЯ

Проснулась я, почувствовав на себе пристальный взгляд своего партнера. Мы лежали в той же самой позе, в какой заснули ночью — моя голова уютно устроилась на плече Майдановского. Видимо, всю ночь он боялся пошевелиться. Глаза артиста светились непонятным огнем.

— Доброе утро! — заметив мои открывшиеся глаза, Кирилл поцеловал меня, прикоснувшись к уголкам губ. — Как ты себя чувствуешь?

Это что-то новенькое! Еще никто из моих сексуальных партнеров не интересовался моим самочувствием следующим утром.

— Хорошо! А ты? — что мне еще оставалось произнести?

— Удивительная штука жизнь, — Кирилл погладил меня по левой щеке. — Еще сутки назад мы не знали друг друга. А теперь спим как влюбленные… Надя, ты выполнишь мою просьбу? — артист вопросительно посмотрел на меня.

— Я польщена. Меня просит сам Майдановский… Кирилл, не сердись, я тебя внимательно слушаю, — я виновато потупила взор.

— Встретимся сегодня вечером? — голос артиста задрожал.

— Конечно, Кирилл, в чем проблема? — я недоуменно пожала плечами.

— Только я хочу пригласить тебя домой… Вернее, у меня, конечно, здесь нет дома. Театр снимает для меня квартиру на окраине, там дешевле. Но для меня это все равно моя крепость. Мне бы очень хотелось, чтобы ты ждала меня вечером дома… — Кирилл нежно целовал мои руки.

— С теплыми тапочками? — прошептала я ему на ухо, целуя его.

— С теплыми… — очень тихо и серьезно ответил Кирилл, целуя мои губы.

— А что тебе приготовить на ужин? Я же еще не знаю твоих вкусов? — виновато улыбнулась я.

— Жареную курицу. Салаты на твое усмотрение. Выпивку я принесу сам. Ты что любишь пить?

— Красные молдавские вина.

— Идет! — Майдановский счастливо улыбался.

За завтраком мы договорились о планах на сегодняшний день. Кирилл оставил мне ключи от квартиры, адрес с подробным описанием — «где эта улица, где этот дом», а я пообещала заскочить на рынок за продуктами, а оттуда — прямиком к нему домой.

Крытый рынок — главная достопримечательность нашего города. Его построили еще до начала Первой мировой войны. Прошел почти век, власть дважды переменилась, а рынок остался рынком, да и товара по сравнению с началом XX века стало не только больше. Он теперь буквально со всего света — и ножки Буша из Соединенных Штатов (знатоки утверждают, что привередливые американцы едят только белое мясо птицы, крылья и потрошки перерабатывают на корм кошкам, а ножки отсылают в Россию с тонким намеком, чтоб побыстрее бегали), и кофе Пеле из Бразилии, на банках которого впору изобразить другие ножки — футбольного короля, ставшего капиталистом, и турецкие лимоны и макаронные изделия, китайская тушенка и много чего другого.

Я — патриотка, поэтому покупать привыкла свое, российское, натуральное, на родимых кормах взрощенное. Вот почему, войдя в помещение рынка, Я сразу направилась в тот конец мясных рядов, где обычно восседают дородные фермерши с куриными тушками со своих подворий. Пройдя несколько точек, я остановилась возле самой опрятной продавщицы, как видно, из поволжских немцев, поселки которых еще остались на левом берегу Волги.

Приценившись к двум самых крупным курам, я стала уже расплачиваться, когда почувствовала, как кто-то тронул меня за плечо.