Жертва любви. Геометрическая фигура - [50]

Если я сделаю вид, что ничего не знаю. Да, так удобней и спокойней, конечно. А совесть? Симпатичный в принципе сосед завтра может быть найден с пробитой головой где-то на пустыре. А через пару дней умрет и Майдановский. В обеих смертях будет и моя вина.

Получается, дорогая Надежда Александровна, альтернативы на завтрашнее утро у тебя не осталось. Только идти и защищать соседа. Это программа-минимум, как говорили большевики в первой русской революции. А программа-максимум — спасти две человеческие жизни: соседа и самого Кирилла Майдановского. Может, и больше, кто знает, куда тянет свои хищные лапы коварная Тамара. Кстати, мне вообще неизвестно, кто такая Тамара — актриса, как в подавляющем большинстве в артистических семьях, или представитель другой профессии?

Хорошо, но кем мне завтра представляться? Профессиональной киллершей? Такие есть, достаточно вспомнить расследование по одному из самых громких российских убийств — Галины Старовойтовой. По показаниям очевидцев, одной из стрелявших была женщина. Но откуда дядя Юра может найти киллера-профи? Они настолько законспирированы, что анекдотичный случай — «У вас продается славянский шкаф? — Нет, вы ошиблись, шпион живет этажом выше!» — не про них.

Кстати, надо постоянно помнить реплику дяди Юры, что клиентка солидная, у которой «все везде схвачено». Врать не имеет смысла, если заказчица в любой момент сможет перепроверить мои показания. Да, выходит, это не дядя Юра влип в историю, а я. Как древнерусский богатырь на распутье перед камнем: куда ни пойдешь — прямо, налево, направо, — всюду лоб расшибешь. Что же, тогда будем двигаться только прямо!..

Когда в восемь утра дядя Юра вкрадчиво постучал в мою дверь, я встретила его уже наготове, в джинсах, водолазке, спортивном свитере и куртке я мало напоминала светскую даму. Но в подобном наряде мне будет легко размахивать ногами и руками, стрелять по-македонски, водить машину — словом, чувствовать себя в привычной шкуре частного детектива, которому предстоит совершенно непредсказуемая операция.

До условленного места — рощицы за селом, что раскинулось по соседству с городскими кварталами, ходьбы по заснеженной тропке было минут двадцать. Оценивая наспех место встречи, я подивилась хитрости москвички — от городских кварталов туда вела только тропинка. Но с другой стороны было недалеко от обводной дороги, где удобно припарковать машину. Не выполни дядя Юра условие, не приведи «киллершу» — его труп, скорее всего, обнаружили бы только по весне, когда в окрестных рощицах в погожие дни начинают отдыхать горожане.

Пришли мы на нужную полянку минут за десять-пятнадцать до девяти. Я примостилась на поваленном стволе березы, сосед — на пеньке. Дядя Юра нервно закурил свой неизменный «Беломорканал». Я осторожно осмотрелась. Стайка синиц искала корм, не стесняясь нас. Свежевыпавший снег голубел под косыми лучами утреннего солнца. От легкого ветра с деревьев слетали белые облачка снежинок. Внизу раскинулся вдоль Волги город. По нитке железной дороги в сторону низовья проскользнула электричка. Машинально я считала вагоны: один, два, три…

На последнем, десятом, послышался хруст снега под чьими-то ногами. Со стороны обводной дороги, как я и предполагала, поднимались две фигуры. Впереди шла женщина, одетая с головы до ног в собольи меха. Ходьба по свежевыпавшему снегу давалась ей нелегко, полы шубы приходилось поднимать. Сзади, прикрывая хозяйку, шел охранник — дюжий молодой мужик, одетый в кожаную куртку и соболью шапку из меха тех же оттенков, что и у женщины.

Дядя Юра вскочил:

— Вон они, пожаловали!

Тамара и ее секьюрити, завидев нас, ускорили шаг. Выйдя на поляну, женщина критически осмотрела меня, продолжавшую внешне спокойно сидеть на березовом стволе.

— Ты кого мне притащил, старый хрен?! — возмущенно завопила москвичка. — Эта девчонка курицу не зарежет, не говоря о мужике!

— Ну, ты, лахудра в соболях, сама выцвела, так зверье нацепила, думаешь, мужики на меха клюют? Как бы не так! Не нравлюсь — пошла вон, оставь нас в покое! — я смачно сплюнула в сторону.

— Илья, укороти ей язык! — приказала хозяйка охраннику. Тот, молча кивнув головой, двинулся в мою сторону. Подойти близко он не сумел — подкошенный ударом моей ноги, свалился лицом в снег. Подняться не успел — как кошка, я вскочила ему на спину, провела болевой прием, от которого он вскрикнул. Рванувшуюся в мою сторону Тамару я остановила выхваченным из кармана куртки «Макаровым».

— Ладно, ладно! Как там тебя зовут? — на почтительном расстоянии, приподняв обе руки в знак примирения, спросила московская гостья.

— Надеждой! — гордо произнесла я.

— Отпусти юношу, Надя! Он тебя пальцем не тронет! — пообещала хозяйка.

Охранник медленно поднялся, отряхнул снег с брюк и куртки, злобно сверкнув глазами в мою сторону.

— Еще раз взглянешь на меня, как Дзержинский на буржуазию, я тебе пулю как раз в глаз всажу! — твердо пообещала я.

— Илья, брэк! — приказала Тамара. — Спрячь пушку, с тебя станет! — она повернулась в мою сторону.

Нехотя засунув пистолет в карман куртки, я с любопытством взглянула на москвичку: что дальше?