Жертва - [39]

Триш содрогнулась при мысли о том, что́ она видела и как она позволила мужу заниматься с ней любовью во время этого фильма. Она ужаснулась самой себе из-за того, на что оказалась способна, но еще более тревожной была мысль о том, что Грэм может быть как-то связан с людьми, которые занимались подобными вещами.

После ухода Грэма Триш продолжила кормить Кимберли завтраком, глядя на милое детское личико и голубые глаза. Девочка тихонько сидела на своем высоком стуле и ела без возражений, не пытаясь отпихнуть ложку, как часто делала, но просто глядя в лицо своей мамы, как будто все знала.

Господи всемогущий, подумала Триш, закусив губу, стараясь скрыть свой ужас, отвращение, чувство, что ее спровоцировали на что-то незаконное. «Я замужем за этим человеком, — сказала она себе. — А ведь я его даже не знаю». Грэм сказал ей, что будет работать допоздна, поэтому Триш решила позвонить Вэл, девушке, которая сидела с их дочерью, чтобы вечером она пришла. Она узнает, что задумал муж. И если Грэм ей солгал…

— Помоги мне Бог, — сказала Триш вслух, поднимая ложку с яичницей ко рту Кимберли, серьезные глаза ребенка посмотрели в глаза матери, и девочка автоматически открыла рот. — Он заплатит за то, что сделал с нами.

17 Нью-Йорк

Все женщины любят красные розы. Эту истину Небесный Конь считал универсальной. Благоухающие, атласно-алые лепестки роз настолько нежны и соблазнительны, их аромат настолько спокоен и долог, что они на бессознательном уровне были связаны с ощущениями, присущими влюбленной женщине.

Всегда первый шаг заключался в том, чтобы послать розы, дальше шли комплименты и внимательное путешествие в анализ характера, похожее на игру. Он будет играть в нее за обедом, связывая воедино все подсказки, которые Алексис постепенно даст ему, с тем, что он уже знал о ее прошлом.

— Вы сильная женщина, — сказал он ей за обедом в «Дарах моря Алистера М.».

Женщины любят, когда им это говорят. В тюрьме он прочел все новейшие женские журналы: «Новая женщина», «Космополитен», даже «Мисс». В них говорилось о том, чего они ждут от мужчин и чего следует избегать. Там учили женщин, что́ нужно искать в мужчине и чего остерегаться. И теперь Небесный Конь точно знал, что говорить и чего не говорить. Он точно знал, как себя вести.

— Продолжайте, продолжайте, — сказала Алексис, тщательно разрезая напополам крошечный гребешок и кладя его в рот.

Она положила вилку с ножом и стала медленно жевать, поставив руки на стол и внимательно слушая.

— Вы многого достигли в своем деле. — Он улыбнулся, закидывая крючок: мысль о ее ценности, помимо чисто физической привлекательности. Он видел, что она чувствует себя непринужденно.

Она проглотила гребешок.

— Очень многого.

— Само собой.

Она посмотрела на его бифштекс. Он не притронулся к мясу.

— Я не так уж голоден, — сказал он. — Мне казалось, что я хочу есть, но иногда, когда голова у меня занята другими вещами, я совершенно теряю аппетит.

— Какой вы впечатлительный.

Он засмеялся:

— Нет, не сказал бы.

— Итак, продолжайте. Мы говорили обо мне. — На ее губах играла непринужденная улыбка, а щеки горели от красного вина.

Небесный Конь видел по расслабленному лицу Алексис, что ей нравится обед и нравится его общество. На первых порах она была с ним чрезвычайно деловой, если не чересчур, как будто что-то скрывала, изо всех сил старалась держаться безразлично. Но он нашел тропинку к ее душе.

— Вам нравится делать что-то для самой себя, но вы цените присутствие мужчины. — Он особо выделил слово «присутствие». Оно имело столько разных значений. Она могла выбрать нужное, выбрать оттенок смысла, долгое послевкусие.

— Да. Вы очень хороши.

— В каком смысле? — Он глотнул воды со льдом. Стакан был усеян крохотными капельками и холодил ему пальцы.

— Вы точно знаете, что сказать.

— Значит, вы уже во мне разобрались.

Алексис засмеялась:

— Лучше говорите дальше. Я скажу, когда вы перейдете границу.

Игривая, подумал Небесный Конь.

— У вас слабость к мужчинам, которые производят сильное впечатление.

— Опять вы про «присутствие».

— Да. Предчувствие беды. Вас к этому влечет. К опасности.

Она уставилась на него, и тьма набежала на ее лицо, мысли стали плотными, из-за чего ее улыбавшиеся губы напряглись.

— К какой опасности?

— Не уверен, не могу сказать точно.

— И это вы-то, Скайлер! — Она рассмеялась, прогоняя серьезность. — Не уверены?

— Пока еще нет. Не на сто процентов.

Она перегнулась через стол и поцеловала его.

— А как вам это?

Выражение его лица не изменилось ни на йоту.

— Вы смелая. Я бы ни за что не подумал, что вы это сделаете.

Он не был разочарован. Поцелуй был мягкий, не резкий или навязчивый. Это был возбуждающий, томительный поцелуй, пусть даже мимолетный.

Она посмотрела ему в глаза.

— У меня самые что ни на есть жгучие, зловещие глаза. — Он улыбнулся, глядя сквозь стакан с водой, потом поставил его. — Они вам нравятся?

Она чуть покачала головой и нервно оглядела ресторан. Отставив тарелку, она сложила руки на бледно-голубой скатерти.

— Давайте поговорим о вас. Это наше третье официальное свидание, а вы мне о себе ничего не рассказали.

— Обо мне нечего рассказывать.