Женского рода - [44]

Алиса наблюдала за жизнью клуба, вцепившись в сум­ку, и, как ей показалось, никто здесь особенно боев не ждал. Краем уха она слышала, что в прошлый раз был «клевый стриптиз», что бои будет вести какая-то «трапсуха». Под конец Алиса вспомнила про Стеллу, точнее, увидела, как та идет к выходу навстречу какой-то коротко стриженной пожилой даме, рядом с которой в зал вошли высокий мо­лодой мужчина и Настена, вынувшая наконец руки из кар­манов. Догадавшись, что вошедшая со свитой дама и есть Галина Долинская, Алиса подумала, что Андрей сильно удивился бы, узнав, что Долинская посещает такие заве­дения. Но тут же ей представилось вполне реальным, что какой-нибудь известный политик может вечером, скинув деловой костюм, переодеваться в женщину, а престарелый монах – грезить по ночам юными семинаристами. Сло­вом, личная жизнь людей может скрывать самые пикант­ные вещи, и в этом нет ничего удивительного. Тут же Алисе стало ясно, что и Андрея вряд ли поразит, что какая-то бо­гатая тетка ходит в лесбийский клуб на женские бои, и, по­думав так, она перестала смотреть в сторону vір-столика.

Женский туалет в «Перчатке» нельзя было назвать «дамской комнатой», потому что собственно «дам» здесь не было. Сначала Алисе даже показалось, что она зашла в мужской туалет, но, вспомнив, что в клуб не пускают ни­каких мужчин, кроме охранников, поняла, что перед ней женщины — одна из них стояла, опершись жилистой ру­кой на степу, и грубым, отнюдь не девичьим голосом в самых резких выражениях что-то рассказывала лысой де­вушке в мужских ботинках. И Алисе стало стыдно подой­ти к зеркалу — словно она и вправду стояла перед мужчи­нами, и пудрить при них нос было бы верхом неприличия. И если в обычных женских туалетах царило полнейшее безразличие к остальным особам, забежавшим «поправить внешний вид», то тут Алисе пришлось мыть руки под дву­мя испепеляющими взглядами.

— Принцесса, ты тут одна? – спросила та, что опира­лась на стену.

Алиса не сразу поняла, что вопрос адресован ей, и ра­стерянно посмотрела в сторону спросившей.

— Пойдем потанцуем? — Грубая затянулась сигаретой и отдала ее лысой, та схватила подругу за локоть:

— Остынь, чума! Твоя верно говорит: тебе лишь бы перетрахать все, что движется!

Обе засмеялись, а Алиса, вспыхнув, поспешила выйти.

В зале за это время произошла перемена; танцпол был покрыт специальным настилом и огорожен — теперь это был ринг, вокруг собирались зрители, и Ада облегченно вздохнула, когда Алиса наконец снова заняла свой стул у барной стойки, с трудом обороняемый от других желаю­щих.

За гулом и музыкой Алиса еле расслышала свой теле­фон. Звонила Стелла:

—Алис, я тебя из виду потеряла. У тебя все в порядке?

Алиса кивнула телефонной трубке и поблагодарила Стеллу за заботу. Увидеть столик Стеллы и Долинской было теперь невозможно: между той стороной зала и ба­ром как раз и возвышался ринг с окружившей его толпой.

– А тут проблемы, — продолжала Стелла. — Пуля-то будет выступать, а ее соперница Пантера не приехала! Настена бегает, с ума сходит… Ну ладно, захочешь — под­ходи,

Настена, разумеется, не «бегала», а передвигалась все так же вразвалочку, и одна рука у нее по-прежнему была в кармане темных брюк, а вот вторая зловеще поигрывала ножиком, перебрасывая его между пальцами с ловкостью мошенника, и глаза не посмеивались, как обычно, а хму­рились из-под насупленных бровей. Настена не боялась проблем — она их презирала и самой презренной из них считала неясность; ей было все равно, кто и с кем прихо­дит в ее клуб, кто и с кем выходит драться на ринге, но действо должно было иметь место всегда. И дело было не только в деньгах, которые приносили бои: деньги ради еще больших денег она презирала так же, как и проблемы. Но она привыкла чувствовать себя хозяйкой положения. Ког­да-то в юности ей негде было встречаться с подружкой, негде было спрятаться от любопытных взглядов и не хва­тало «старшего товарища», способного понять и дать кров прикосновениям и взглядам, скрытым от родных, от кол­лег и от уличных прохожих как позорная болезнь; теперь Настене нравилось быть этаким опытным покровителем женской любви. Она ценила сильных женщин, но не любила игры в мужчин, и девочки, называющие себя на «он», вызывали у нее лишь улыбку сочувствия. Настене нрави­лись красивые женственные женщины, и ей часто случа­лось обмениваться понимающими взглядами с Кирш, тоже предпочитающей таких спутниц. Ей были понятны пря­мые отношения, прямые удары, взгляды в упор, поэтому в компании своей ровесницы Долинской и ее лицемерной свиты Настена старалась не задерживаться дольше не­скольких вежливых реплик. Но на этот раз возникла за­минка, и то и дело приходилось отвечать на удивленные взгляды vip-компании.

— Надо бы, конечно, иметь на такой случай замену, адекватную Кирш и Пантере, — менторским тоном выго­варивала ей Долинская, закуривая сигару.

— Всенепременно, — ответила Настнна топом челове­ка, разговаривающего со стеной.

Каждые пять минут ей докладывали, что Пуля давно готова, а Пантера никак не даст о себе знать. Поставить Пулю в пару абы с кем из зала было нельзя, на Кирш рас­считывать не приходилось, а трое других постоянных уча­стниц боев были сейчас на сборах. Настена обходила сто­лик Долинской стороной и посвистывала себе под нос. Вошедшая в зал с дорого одетой подругой Ли Лит, увидев Галину и быстро оценив ситуацию, дружелюбно улыбну­лась Настене: