Женское начало - [2]

Нечего было и надеется, что удастся заснуть при этой суете за стеной. Яна пошарила в тумбочке, хотела выудить из ее недр забытую коробку печенья или залежавшиеся конфеты – полки тумбочки были пусты. Есть было нечего, а спать невозможно. Она постучала кулаком в стенку, чтобы намекнуть неугомонной соседке, что время позднее и следует вести себя потише. Пение и скрежеты затихли, но уже в следующий момент раздался стук в дверь Яны. Она неохотно отомкнула задвижку. На пороге стояла новая жиличка: молодая, пухленькая женщина в длинном зеленом халате и алой косынке-бандане на голове.

– Что вы хотите? – не очень дружелюбно спросила Яна, решив сразу обозначить дистанцию. Она знала по опыту: чем ближе сойдешься с жильцами, тем легче потом возникают конфликты.

Но женщина лучезарно улыбалась, не замечая сухого тона.

– Я – Марта! Ваша новая соседка.

– Яна, – держа руки в карманах пижамы, отрекомендовалась хозяйка.

– Как хорошо, что вы еще не спите и позвали меня к себе!

– Я? Позвала? – Яна хотела дать отповедь этой нахалке, но прочитала на ее лице такое простодушие, что не стала этого делать и лишь вздернула плечи.

– Разве нет? А я думала…

Марта, конечно, почувствовала, что ее приходу не рады, но ведь с соседями лучше дружить! Она прикидывала, как выстроить отношения с этой неприветливой девицей. Одетая в скучную, темную пижаму, с руками, спрятанными в карманы, Яна была похожа на хулигана из подворотни. Впечатление усиливала смоляная челка, наискосок спадающая на один глаз. Установить с ней контакт при помощи взгляда Марте не удавалось.

– Яночка, пройдем к тебе, – односторонне перешла на «ты» Марта. Попьем чайку. Не возражаешь? У меня комната вся завалена. Столько вещей, прямо жуть. Знаешь, мне все это по наследству досталось, а выбросить жалко. Я у старушки угол снимала и ухаживала за ней, а вот теперь она умерла, а комнату мне оставили. Но соседи в той квартире хотели жить в отдельной, а старик, который здесь жил, им родной дед, а старушка, пока жива была, не соглашалась на переезд…

Яна даже не пытаясь вникнуть в поток слов. Глядя мимо нее, она едва сумела вставить, что не может предложить чаю, поскольку у нее закончился сахарный песок, а батон она забыла купить.?в отдельной. Отказ соседки чаевничать Марта пропустила мимо ушей и бочком протиснулась в комнату. Она озиралась с нескрываемым любопытством: как-то здесь голо, неуютно, даже занавесок нет. Марта недавно начала увлекаться модной теорией фэн-шуй, а потому сразу заявила, что все в комнате расставлено не так: диван и письменный стол с компьютером надо бы поменять местами, а тумбочку с электроплиткой и чайником отодвинуть от двери.

Яна слушала молча, никак не реагируя на советы бесцеремонной соседки.

Не получив отклика на свои советы, Марта продолжила расспросы.

– А ты где ешь? На кухне или в комнате? А зачем ты здесь электроплитку держишь? На кухне ведь две газовых плиты имеется. Неужели конфорок не хватает?

– Мне далеко до кухни ходить, да я и не готовлю ничего особенного: чай вскипячу или пельмени сварю, мне достаточно, – скрывая раздражение, ответила Яна. Она не знала, как отделаться от поздней гостьи.

– И мне ведь будет не ближе топать, – задумалась Марта. – Но я без нормального обеда не могу, мне первое, и второе, и десерт нужны. – А как вы думаете, сколько мне лет?

Яна усмехнулась непоследовательности собеседницы и взглянула на нее внимательнее. Круглое лицо соседки было гладким, кожа здоровой и молодой, а зелено-карие глаза казались наивными, добрыми и… странно знакомыми. Но полоска ткани, прячущая ее пышные волосы, изменила старый облик. Портрет, который всплыл сейчас в памяти Яны, был совершенно иной: толстушка с невообразимой копной вьющихся рыжеватых волос. А у гостьи голова казалась по-птичьи мелкой из-за алой банданы на волосах. Однако и имя было знакомым, и черти лица проступали те же: слегка курносый нос, округлые дуги бровей и сочные, припухлые губы. Да, это – та самая Марта, пионервожатая ее школьных лет. Теперь Яне не стоило труда посчитать, сколько лет Марте, вожатая была старше на четыре класса. Яна училась в пятом, а Марта тогда была девятиклассницей. Значит, сейчас ей где-то около тридцати.

Но радости от этого узнавания Яна не испытала, и лишь понадеялась, что Марта не вспомнит ее. Ведь и сама Яна изрядно изменилась: в детстве была русоволосой, а теперь брюнетка: начала краситься в университете, да так и ходит поныне. И челки этой на пол-лица у Яны в детстве тоже не было. Но фамилия! Ведь Марта узнает ее от соседей. Яна Ковалевская – сочетание редкое. И, злясь от неизбежной перспективы возвращения к прошлому, Яна вдруг с дерзким вызовом резанула:

– Лет тридцать шесть Вам, верно? Или больше?

Марта поначалу огорчилась, что выглядит старше, но тут же поняла, что в оценке звучит подначка, потому что ее музыкальный слух уловил знакомую ритмику. В памяти вдруг всплыли эти подзабытые нотки противоречия, поспешность и отрывистость высказанных слов – рисунок речи, как отпечаток пальцев, человек проносит через всю жизнь. Меняется только тембр, но интонации звучат по-прежнему. И человек с хорошим слухом всегда распознает голос, слышанный хоть раз. Но сомнение у Марты оставалось. У той вредной девчонки волосы были чуть темнее лица, а у этой черные, как смоль. Может, крашенные? Ну, разумеется!