Женские убеждения - [15]

– Ясно. Очень жаль. И про кого вы в итоге написали?

– Про «Spice Girls», – ответила Зи. – Они в своем роде тоже молодцы.

– Безусловно, – ответила Фейт, явно позабавленная.

– Я всегда примеряла на себя ваши поступки, – без запинки продолжала Зи, – потому что для меня совершенно естественно занимать активную жизненную позицию. Я лесбиянка, и это для меня тоже естественно, и когда вы сегодня говорили о том, как работаете с женщинами и как они вас вдохновляют, мне вдруг пришла в голову новая мысль: а ничего удивительного, что мне нравятся женщины. Они замечательные.

Она протянула руку для пожатия, Фейт ее взяла.

– Удачи вам, – сказала Фейт. А потом посмотрела на Грир. – На самом деле, меня очень многое волнует, – сказала ей Фейт, вернувшись в ту точку, на которой прервался их разговор. – И вы не ограничивайтесь чем-то одним. То, что произошло между вами и вашими родителями, – неважно, что именно, Грир – не фатально. Воспримите это как ценный опыт и постарайтесь его изжить. А то, что произошло здесь – я имею в виду сексуальные домогательства…

– Это вы тоже предлагаете изжить? – удивленно спросила Грир.

Она вспомнила слова Фейт, произнесенные во время лекции: что все они могут внести свой вклад в великое дело женского равноправия. Именно поэтому она ждала, что сейчас Фейт ей скажет: «Вперед, Грир Кадецки. Никогда не отказывайся от борьбы. Дерись до последнего. Ты сможешь».

– Нет, – сказала Фейт. – Но мне кажется, что все, что возможно, вы уже сделали. Вы высказали свое мнение. Если вы станете травить этого человека, симпатии постепенно перейдут к нему. Это слишком большой риск. – Она помедлила. – И еще: а что думают другие пострадавшие? Они хотят к этому возвращаться?

– Две высказались определенно, что не хотят, – подтвердила Грир.

Она об этом почти не думала, но сейчас ей вспомнились слова Ариэль Диски: «Они хотят про это забыть и жить дальше».

– У них ведь тоже есть право голоса, как считаете? Смотрите: перед вами открыт весь мир. Многое нужно повидать, многое осудить, причем публично, и попытаться изменить – далеко за границами этого кампуса. Есть другие города и люди. Ступайте, посмотрите.

Фейт явно хотела добавить что-то еще, но тут в туалет вошла еще одна женщина – замдекана. Она второй раз очень досадно все прервала, окликнув:

– Как будешь готова – нас ждут на приеме.

– Секундочку, Сьюки, – ответила Фейт, и замдекана вышла.

Грир вспомнила, как Фейт вздохнула перед зеркалом. И вот, толком не обдумав, что собирается сказать, она произнесла:

– Мне кажется, вам сейчас больше хотелось бы к себе в гостиницу, чем на этот прием с преподавателями.

Фейт ответила:

– А что, так заметно?

Грир подумала: нет, не очень заметно, но я-то вижу.

– Если тебя приглашают читать лекцию, – продолжала Фейт, – прием – вещь само собой разумеющаяся. Знаете, сколько бутербродиков с индейкой я стрескала за последние годы?

– Сколько? – спросила Грир и тут же почувствовала себя полной дурой. Ее же не спрашивали.

– Слишком много, – ответила Фейт. – Слишком много этих чертовых бутербродиков в разных стадиях разложения, слишком много шерри, который подают в граненых фужерах, будто на ярмарке в стиле эпохи Возрождения. Но если у тебя цикл лекций в университетах, никуда не денешься. В любом случае, – добавила она, – все будет хорошо. Ваша замдекана – моя давняя приятельница. Приятно будет с ней поболтать.

– Ваша приятельница? А, ясно. Теперь я поняла, почему вы приехали в Райланд, – сказала Грир, хотя ей уже начинало казаться, что Фейт приехала с одной целью: чтобы Грир получила возможность с ней познакомиться.

– А что до этого молодого человека, – сказала Фейт, и на один жуткий миг Грир показалось, что она имеет в виду Зи, что на протяжении всего вечера Фейт почему-то думала, что андрогинная Зи – мужчина, который незаконно вторгся в женский сортир. Но Фейт имела в виду не Зи. Она указывала на портрет Даррена Тинзлера на футболке Грир и теперь произнесла: – Забудьте о нем – и все. Вам и так есть чем заняться.

– Согласна, – вставила Зи.

– Займите голову другими вещами, – продолжала Фейт. – Почему бы не пустить в дело ваш «внешний голос»? Знаете, мне иногда кажется, что больше всего в этой жизни добиваются интроверты, научившиеся вести себя как экстраверты.

А потом, будто бы вспомнив что-то, Фейт опустила руку в большую мягкую сумку, висевшую у нее на плече, вытащила кирпичик-кошелек, а из него извлекла визитную карточку. На плотной кремовой бумаге было написано выпуклыми буквами:

Фейт Фрэнк

Дальше значилась должность: «Редактор», адрес и телефон «Блумера». Грир взяла карточку так, будто это был выигрышный лотерейный билет. Что по нему можно получить? Пожалуй, ничего. Но сам тот факт, что ей дали эту карточку, уже награда – и своего рода потрясение. Фейт ею заинтересовалась. Даже сказала, что ею восхищается. А теперь Фейт дала ей разрешение. Вот только разрешение на что? Так сразу не скажешь.

Двенадцать лет спустя, когда Грир Кадецки и сама стала знаменитой, в первой главе написанной ею книги появилось описание этой давней сцены в дамском туалете. Она беззлобно подшучивала над самою собой, молодой и неопытной, за то, что ее так пронял этот эпизод с Фейт Фрэнк, и за то, что она так взволновалась из-за визитки.