Женские образы в творчестве Валентина Распутина - [31]
Очень важна оценка поступка Тамары Ивановны. То, что она совершила, это – убийство или возмездие? Если не вникнуть в содержание повести, то спорить об этом можно до бесконечности. Однако автор художественными средствами совершенно однозначно отвечает – Возмездие. Обратимся к фактам текста повести.
Сущностный смысл поступка Тамары Ивановны Распутин раскрывает через рассказ отца Тамары, Ивана Савельевича, о Ефроиме. Ефроим – человек на Ангаре чужой, пришлый. Человек с темным прошлым, в котором и добыл свое неправедное богатство – живет он гораздо богаче односельчан, которых считает людьми «десятого сорта». И сам Ефроим, и его сын, преследующий маленькую Тамару на мотоцикле и однажды покалечивший ее – «месяц на ногу не приступала», живут по принципу «Все позволено». И здесь, в своем рассказе, Иван Савельевич, произносит ключевые для всей повести слова: «Мы, русские, большой наглости не выдерживаем. Маленькой, гонору всякого, этого и у нас самих в достатке, а большую, которая больше самого человека, то ли боимся, то ли стыдимся. В нас какой-то стопор есть». Так и ходит русский Иван в дураках до решительного столкновения, когда Ефроим идёт на таран, но получает отпор.
Иван Савельевич спасает Ефроима, который разбивается о собственную наглость. Ведь это он идет на таран. Соответственно и за исход столкновения несет ответственность тот, кто его спровоцировал. Та же самая ситуация в столкновении Тамары Ивановны и азербайджанца, изнасиловавшего Свету. Более того, параллельны не только сами ситуации, но и герои: Ефроим из тех, кто «нигде не растеряются, повсюду найдут кума и брата», но и азербайджанец-насильник так же; Ефроим – «Ангару за свою собственность стал считать», насильник – Россию; и т.д. Насильник-азербайджанец так же, как Ефроим идет на таран, хорошо понимая последствия своего преступления. Соверши он подобное у себя на родине, в Азербайджане – до суда бы не дожил, там – такое преступление верная смерть. Но ведь сущность преступления от изменения места его совершения не меняется. Насильник уверен – перед ним спасуют, отвернут, но – нет, он нарывается на залп. Это не только не убийство, это даже и не возмездие – это естественный ход вещей. Вспомним Ивана, сына Тамары Ивановны, который вдруг начинает прозревать существо русских слов.
«Сволочь – это такая дрянь, которую надо стащить, сволочь с дороги, где люди ходят. Слово «сво`лочь» – от «своло`чь», убрать с глаз. Переставляешь ударение и все ясно. А «подонки» – осадок по дну посудины, несъедобные, вредные остатки, их только выплеснуть».
«Слово «Преступление», в этой логике – это Переступление через нормы общечеловеческой морали (неважно христианской, мусульманской – общечеловеческой) и расплата за это переступление Неизбежна. Есть Высший суд, как в русской жизни, так и в русской литературе», – утверждает А.Смоленцев.
2.3.2.2. Безымянный образ скрытой силы (Образ Егорьевны)
По силе решения женских образов, следом за образом Тамары Ивановны, можно поставить женский образ второго плана – Егорьевны.
Образ Егорьевны – это образ-загадка.
Интересен он еще и тем, что впрямую не работает на сюжет. То есть, вроде бы, без образа Егорьевны содержание повести ничего не теряет. Все-таки – теряет, теряет как минимум яркий неоднозначный загадочный женский образ, характер.
«Демин жил в одиночестве, бобылем, и так же в одиночестве жила его «боевая подруга», как он называл ее, известная в своем кругу по отчеству – Егорьевна. Демин любил перекраивать – Объегорьевна».
Егорьевну, по внешним признакам, вполне можно было бы отнести к «новым русским». Но Распутин этого словосочетания не употребляет. Егорьевна из тех, кто «вписался» в рынок (и в «торговые ряды», и в ситуацию). Она обеспечила детей квартирами, не бедствует и сама, и уже не таскает баулы, и киоск Демина существует только благодаря ей.
Эпизод, в котором читатель знакомится с Егорьевной – это застолье у нее дома. В гостях Демин и Анатолий. И само застолье организовано, верно, по просьбе Демина, чтобы как-то отвлечь Анатолия. Егорьевна играет роль хозяйки. Именно, что играет, хотя удовольствие принимать гостя у нее искреннее. Она вся вообще искренняя, открытая, но не открывающаяся. Егорьевна и на протяжении всей сцены играет, почти ничего не произнося всерьез. Она словно находится над ситуацией, ведет себя с мужчинами, с Деминым и Анатолием, словно с детьми. То есть она «больше», значительнее их, знает то, о чем они не ведают, поэтому и разговор их, вроде бы, всерьез не воспринимает.
Вот авторские ремарки, характеризующие Егорьевну в диалогах:
«невинно и серьезно, будто в первый раз, спрашивала Егорьевна»,
«по-свойски, на всякий случай, напуская на себя застенчивость, жаловалась Егорьевна»,
«чересчур бодро, выдавая этой бодростью свою усталость от умничанья Демина, воскликнула Егорьевна»,
«канючит она по-девчоночьи, морща лицо и с деланным испугом отъезжая на стуле от стола»,
«отзывается хозяйка и лениво поднимает на него волоокий взгляд»,
«с милой иронией спрашивает она и, подперев рукой щеку, клонясь на правый бок, ближе к Демину, принимает благосклонное выражение»,
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Литературная газета (Москва).- 1989.- 29 марта.- (№ 13 (5235)).- С. 4.
«„Герой“ „Божественной Комедии“ – сам Данте. Однако в несчетных книгах, написанных об этой эпопее Средневековья, именно о ее главном герое обычно и не говорится. То есть о Данте Алигьери сказано очень много, но – как об авторе, как о поэте, о политическом деятеле, о человеке, жившем там-то и тогда-то, а не как о герое поэмы. Между тем в „Божественной Комедии“ Данте – то же, что Ахилл в „Илиаде“, что Эней в „Энеиде“, что Вертер в „Страданиях“, что Евгений в „Онегине“, что „я“ в „Подростке“. Есть ли в Ахилле Гомер, мы не знаем; в Энее явно проступает и сам Вергилий; Вертер – часть Гете, как Евгений Онегин – часть Пушкина; а „подросток“, хотя в повести он – „я“ (как в „Божественной Комедии“ Данте тоже – „я“), – лишь в малой степени Достоевский.
«Много писалось о том, как живут в эмиграции бывшие русские сановники, офицеры, общественные деятели, артисты, художники и писатели, но обходилась молчанием небольшая, правда, семья бывших русских дипломатов.За весьма редким исключением обставлены они материально не только не плохо, а, подчас, и совсем хорошо. Но в данном случае не на это желательно обратить внимание, а на то, что дипломаты наши, так же как и до революции, живут замкнуто, не интересуются ничем русским и предпочитают общество иностранцев – своим соотечественникам…».
Как превратить многотомную сагу в графический роман? Почему добро и зло в «Песне льда и огня» так часто меняются местами?Какова роль приквелов в событийных поворотах саги и зачем Мартин создал Дунка и Эгга?Откуда «произошел» Тирион Ланнистер и другие герои «Песни»?На эти и многие другие вопросы отвечают знаменитые писатели и критики, горячие поклонники знаменитой саги – Р. А. САЛЬВАТОРЕ, ДЭНИЕЛ АБРАХАМ, МАЙК КОУЛ, КЭРОЛАЙН СПЕКТОР, – чьи голоса собрал под одной обложкой ДЖЕЙМС ЛАУДЕР, известный редактор и составитель сборников фантастики и фэнтези.