Женские образы в творчестве Валентина Распутина - [19]
Независимо друг от друга эти старые женщины, умеющие думать о смерти без страха, уважительно, ибо это входит в систему их миропонимания, приходят к одному и тому же выводу, имеющему под собою как общефилософскую, так и этическую платформу. Сидя рядом с Анной, Мирониха «думала о том, что хорошо бы им со старухой умереть в один час, чтобы никому не оставаться на потом». Но и Анна, прощаясь с соседкой, понимала, что, «быть может, оттого она и не умерла ночью, что не простилась с Миронихой, со своей единственной во всю жизнь подружкой, что не было у нее того, что есть теперь, – чувства полной, ясной и светлой законченности и убранности этой давней и верной дружбы. Старуха знала: больше они не увидятся». Перед нами ещё одна грань распутинских старух – философичность.
Таким «народным философом» является и старуха Дарья в повести «Прощание с Матёрой».
2.2.4. Дарья Пинигина –
выразитель авторской и народной философии
В
«Прощании с Матёрой»
с наибольшей полнотой воплотилась дорогая для В.Распутина русская идея соборности, слитности человека с миром, Вселенной, родом.
Вновь перед нами «старинные старухи» с типичными русскими именами и фамилиями: Дарья Васильевна Пинигина, Катерина Зотова, Настасья Карпова, Сима. У всех героинь за плечами трудовая жизнь, прожитая ими по совести, в дружбе и взаимопомощи. «Греть и греться», «всё, что живёт на свете, имеет один смысл – смысл службы» – вот основа мировоззрения героинь Распутина. Все они осознают себя ответственными перед ушедшими за продолжение жизни. Земля, по их мнению, дана человеку на «подержание»: её надо беречь, сохранить для потомков. Род – это нитка с узелками, по образному выражению Дарьи Пинигиной, главной героини повести, одни узелки распускаются, умирают, а на другом конце завязываются новые. И старухам отнюдь не безразлично, какими будут эти новые люди, приходящие им на смену. Вот почему Дарья Пинигина всё время размышляет о смысле жизни, об истине, вступает в спор с внуком Андреем, задаёт вопросы умершим.
В этих спорах, размышлениях о продолжении рода и своей ответственности за него – и праведная торжественность, и тревога о «полной правде», о необходимости памяти, сохранения ответственности у потомков, и любовь. В многочисленных внутренних монологах Дарьи писатель вновь и вновь говорит о необходимости каждому человеку «самому докапываться до истины», жить по-совести. Сильнее всего старух и самого автора тревожит желание всё большей части людей «жить не оглядываясь», «облегчённо», нестись по течению жизни. «Пуп не надрываете, а душу потратили», – бросает в сердцах Дарья своему внуку. Только в единстве друг с другом, с природой, со всем Космосом может смертный человек победить смерть, если не индивидуальную, то родовую.
Отсюда существование в художественном мире повести двух миров: праведного, сформировавшегося в представлениях русского крестьянства, «тут», называет его Дарья – Матёра, «где всё знакомо, обжито, проторено», и мир греховный – «там»: пожогщики, новый посёлок. Каждый из этих миров живёт согласно своим законам, и их несовместимость (а в этом убеждена Дарья) – свидетельство разобщённости общества, его «небратства» (по определению философа Н.Фёдорова). Матёринские старики не могут принять жизнь «там», где «про душу забыли», совесть «истрепали», память «истончили», а ведь «мёртвые… спросят».
Выразителем этих мыслей в повести стала прежде всего
Дарья Пинигина
– центральный образ повести. Она самая старая из старух, самая благополучная в смысле семьи и детей, самая уважаемая – из-за своего могучего, несгибаемого характера. Хотя накануне катастрофы ничем не может помочь старухам, но они всё равно стекаются под её защиту в подсознательной уверенности, что в этой ситуации она знает, как надо жить, что делать.
Основа сильного характера Дарьи – её способность взять на себя ответственность за всё происходящее. Неслучайно именно этот цельный образ выбран автором своеобразным философский эпицентр, от которого в немалой степени зависит окружающее. Влияние Дарьи на односельчан велико и заслуженно.
О том, какова она, мы можем составить представление из первых же штрихов к ее портрету. «Старуха Дарья, высокая и поджарая…»; у нее «строгое бескровное лицо с провалившимися щеками»; «Несмотря на годы была старуха Дарья пока на своих ногах, владела руками, справляя посильную и все-таки немаленькую работу по хозяйству. Теперь вот сын с невесткой на новоселье наезжают раз в неделю, а то и реже, и весь двор, весь огород на ней, а во дворе корова, телка, бычок с зимнего отела, поросенок, курица, собака».
Все в ее хозяйстве прочно и слаженно, прибрано и ухожено – и затевалось надолго, и продолжается без колебаний, по заведенному порядку, несмотря ни на что, как всегда было заведено в её роду.
У Дарьи это чувство рода, ответственности перед предками, личной значимости как именно ответственной, не заменимой никем более единицы обострено до предела. Вернее даже, оно в ней преобладающе, и все прочие цели и поступки увязываются в первую очередь с этим. Рассказывая о случившемся на кладбище разорении сыну, она и говорит об этом как о самой большой на тот час беде: «А ить оне с меня спросют. Спросют: как допустила такое хальство, куды смотрела? На тебя, скажут, понадеялись, а ты? А мне и ответ держать нечем. Я ж тут была, на мне лежало доглядывать. И что водой зальет, навроде тоже как я виноватая. И что наособицу лягу. Лучше бы мне не дожить до этого».
