Женские образы в творчестве Валентина Распутина - [18]

Главные героини повестей В. Распутина обладают свойством, определяющим силу движения жизни – духовной памятью» [9, с.14].

С.Н.Лебедева делает попытку проанализировать образ Анны в аспекте ономатологии – «учения о существенной природе личных имён и их метафизической реальности в образовании личности» на основе работы философа и богослова П.А Флоренского «Имена» [43, с.261]. Писатель, убеждён о. Павел, называя героя, «творит личность в соответствии с идеей имени». Имя же определяет «духовное и душевное строение человека».

Старухе Анне дан «последний срок» перед смертью – оглянуться, раскаяться, попросить прощения и уйти из этой жизни «чистой»: «…радостно и светло предстать перед судом Бога: вот я, раба Божья Анна, чёрного с собой не несу…»

Жизнь Анны – в воспоминаниях, ретроспективно – проходит перед читателем. Распутин показывает истинную Анну (евр. – благодать, милостивая) – носителем духовных ценностей. Флоренский считал это имя одним из лучших женских имён: «Нравственная область – вот что занимает преимущественно сознание Анны…»

В жизни Анны, отмечает о. Павел, много страданий, но она смиренно несёт свой крест. И хотя анны своей добротой и бескорыстием притягивают людей, в старости они одиноки.

Распутин рисует «свою» Анну именно такой: доверчивой, любящей детей. О них у неё «сердце изболелося…» Писатель вкладывает в понятие «сердце» высокий духовный смысл: вместилище и источник любви: «сердцем» или «от сердца» любят Бога и ближних своих. «Нет сердца» – значит, человек утратил связь с Богом, потерял нравственные ориентиры. Это в полной мере относится к детям Анны [18, с.36].

Подводя итог размышлениям об образе Анны, надо отметить, что Распутин в «Последнем сроке» поднимает «природного» человека до духовных прозрений и осознанных открытий высших ценностей человеческого бытия. Автор раскрывает перед читателем внутренний мир старой русской крестьянки, таинственную жизнь её души, настойчивую работу её сознания, до конца ищущего правду и истину. По верному замечанию С.Семёновой, «в старой женщине… Распутин увидел нравственный идеал» [36, с.67]. Образ старухи Анны является глубоким воплощением высшего типа русского женского национального характера, «созидающего, любящего, идеального» (если воспользоваться словами Добролюбова о Катерине), живущего по основным нравственным законам – закону совести (по определению Распутина, совесть – это «стыд, ответственность перед собой») и долга («живи, без тебя никто на твоё место не заступит, без тебя никто тобой не станет»).

В старухе Анне выражены такие черты народного характера, как терпение (по утверждению русского философа XX века И.Ильина, «национальный характер русского возник из терпения»), «сердечная доброта, сострадание, дух самопожертвования», «сердечное созерцание» (И.Ильин), проявляющиеся в способности чувствовать, видеть, жить красотой природы, в «чувстве мировой гармонии», что является, по мнению В.Вышеславцева, «вершиной христианской любви» (В.Влащенко. Вслед за Львом Толстым. Проза Валентина Распутина// Литература. – № 22. – 1998).

Образу Анны в повести «Последний срок» сопутствует ещё один образ «обыкновенной» женщины – образ Миронихи.

Мирониха в повести – словно часть образа самой Анны, до того как она стала совсем немощной. Именно она, Мирониха, частично помогает нам представить Анну деятельную, работающую, всегда куда-то торопящуюся. Да и самые первые слова о соседке из уст Анны именно таковы: «Убежала куда-нить. На месте-то никак и не сидится, все бы бегала. А пускай побегат, покуль ноги носят. Ишо належится. Я бы сичас за ей тоже побежала, дак куды… отбегалась». Старуха чутко прислушивается, надеясь понять, что происходит на соседкином дворе, посылает к ней Варвару справиться о здоровье. Для нее это совсем близкое ее прошлое, но и не только: Мирониха, в силу возраста и давней дружбы, – единственная, кто может понять Анну без пояснений: обе думают об одном, одним живут. Потому старуха и обрадовалась появившейся подруге так, что в глазах сверкнули слезы; потому и откликается на шутливое Миронихино: «Тебя пошто смерть-то не берет?.. Я к ей на поминки иду, думаю, она, как добрая, уж укостыляла, а она все тутотка» – грустноватой старческой шуткой в тон: «Ты рази, девка, не знаешь, что я тебя дожидаюсь… Мне одной-то тоскливо будет лежать, я тебя и дожидаюсь».

Право на такое подшучивание друг над другом дают им не только долгие годы знакомства, но и старость сама по себе – одна на двоих, к которой они пришли через нелегкие испытания, через тяжелый труд, сделавший их лица черными, а руки похожими на ухваты. И то, что теперь впервые за столько лет они оказались в разном положении: Мирониха все еще бегает по деревне, ищет свою потерявшуюся корову, узнаёт все новости, а старуха Анна лежит лежмя, лишенная этого, – огорчает Анну. Но это огорчение быстро проходит: все же Мирониха, и никто другой, может выслушать и понять то, о чем бесполезно говорить словно оглохшим родным детям. А старухе надо выговориться (о детях: «Я их задерживать не буду. Им тоже домой охота, я у них не одна. Я рази не понимаю… Мне только бы Таньчору увидать»); высказать последнюю просьбу («А ты, Мирониха, уж так и быть, помоги им сподобить меня, помоги»); сделать последнее, может быть, признание («Это мне сам Бог дал тебя, Мирониха. Он, он. Как бы я без тебя жила?»). Миронихе и самой скоро восемьдесят, и к ней дети который год подряд не едут и писем не пишут, – она поймет.