Женские истории пером павлина - [28]

– Он говорит, что если господа, это мы то есть, подождут минут десять, то он с удовольствием сопроводит нас к нашему особняку. Он именно так сказал.

И вновь наш «мерседес» в свои девяносто лошадей везет нас куда-то. Старый финн безостановочно лопочет.

Ваня уже устал переводить. Мы едем по узкому шоссе вдоль реки. То тут, то там в перелесках мелькают яркоокрашенные домики.

– Это, как у нас, их зона отдыха, – переводит Иван.

Я вспоминаю дачу генерала КГБ около Рощино. Как тогда я восхищалась ею! Дом, сложенный из калиброванных бревен. Крыша покрыта алюминиевой черепицей. Солидно и основательно. Даже баня и та выглядела фундаментально.

Тут все, как будто игрушечное.

– Вот, мама, мы и приехали. Финн говорит, что это наш дом.

Одноэтажная Г-образная постройка с односкатной крышей была больше похожа на сарай. В отдалении еще одно строение. Сосны и ели окружают дом.

Старик финн показал нам границы нашего владения, любезно согласился выпить русской водки и, отказавшись от предложения отвезти его обратно, засеменил к шоссе.

– Ну что, сын, как тебе наша недвижимость?

– Эй, – не ответив мне, сын побежал вслед финну, на бегу крича: – А ключи?!

Разница в возрасте и здоровье позволили Ивану быстро догнать старика.

– Старый дурак. Бумажки оставил, а ключи с собой упер, – сын даже не запыхался. Откуда такое здоровье?

Середина мая тут – не то, что у нас. Подмораживает. Я продрогла до костей. Скорее бы укрыться в нашем владении.

Замок на удивление поддался сразу. И вот мы в доме. Чудесно! Неказистое снаружи строение оказалось внутри очень комфортабельным и объемным.

Нас с Иваном поразила обстановка. Такое впечатление, что люди, живущие или жившие здесь, вышли на минутку по делам. Пыли почти нет. Я обратила внимание, что у камина аккуратно сложены березовые дрова и даже приготовлена береста для розжига.

– Мам! – позвал меня Иван из-за перегородки. – Мам! Смотри, тут жрачки на целую роту.

Холодильник неведомой мне марки и вправду был полон продуктов. И пускай я дерьмовая хозяйка, но смогла сразу оценить содержимое.

Вот тут, пожалуйста, все для экспресс-ленча. Ниже в герметпакетах мясо и овощи. Отдельно набор самых разнообразных консервов. Рыбные и мясные, овощные и фруктовые.

– Мам! Это по твоей части, – мой сын держит в двух руках по бутылке.

В пять вечера мы с сыном зажгли весь свет и разожгли камин. Я не стала заморачиваться с «большим» столом и приготовила, что называется, на скорую руку.

– Мам, это все отец?

– Больше некому, Иван, – защемило, защемило.

Прошло две недели, как Илларион распрощался со мной. По сию пору я чувствую на своих губах вкус его поцелуя и слышу его голос: «Жди!»

Я жду.

Почти две недели мы с сыном обживали наш дом. Нас не интересовало, кто обитает рядом, и если живет, то кто эти люди.

– Знаешь, мам, мне кажется, мы с тобой тут одичаем. Какая-то глухомань.

Я понимала, молодому, здоровому организму требуется выход энергии. Но понимала я и другое. Пока мы должны жить уединенно и тихо. Из Союза информации я не имела. Как там Илларион? Он человек, как говорится, активной жизненной позиции и определенно ввяжется в какую-нибудь политическую игру.

– Илларион Платонович, – голос в трубке телефона был никакой. Ни нотки эмоций, – вас ждут в пятнадцать тридцать не смотровой площадке Воробьевых гор.

Ради этой встречи Илларион Платонович, практически бросив жену и сына, приехал в столицу. Два дня он безвылазно провел в номере люкс гостиницы «Россия». Пил исключительно нарзан и ел сухие хлебцы. Илларион Платонович с давних пор ввел в правило – по возможности как можно больше перед стрелкой разгрузить желудок. Сам был свидетелем трудной смерти раненого в живот пацана из Юго-Восточной группировки.

– Ваш опыт и знания могут сослужить добрую службу, простите за тавтологию, делу консолидации здоровых сил общества. Для вас не является секретом, что мы давно отслеживаем ваш, так сказать, трудовой путь. У вас богатые деловые связи в Питере, – говоривший в этом месте скривил рот в подобие улыбки, – есть и капитал. Вы сумели сохранить его в период дефолта.

Илларион Платонович слушал идущего рядом с ним человека не перебивая. Внизу в легкой дымке виднелись арена «Лужников», крыши коттеджей и едва зазеленевшие кроны лип. У него промелькнуло – как они там? И где они вообще в данный момент?

– В стране сохранились здоровые силы, и они готовы взять на себя груз ответственности за резкий поворот в политике к возвращению уважения и силы государства. К возрождению былой мощи и в военной, и гражданской областях. Особенно мы, – говоривший не уточнил, кто эти «мы», – надеемся на возвращение достойного места в обществе органам государственной безопасности и внутренних дел. Еще не все потеряно. Сохранилось основное ядро кадров. Однако мы, – опять это «мы» без уточнения, – полагаем, что они одни не способны консолидировать здоровые силы для решительных действий в день «Ч».

Дальнейший их разговор происходил уже в салоне автомашины за стеклянной перегородкой и под тихо звучавшую музыку.

– Значит, мы договорились, вы, уважаемый Илларион Платонович, берете на себя труд обговорить интересующую нас проблему с известными вам людьми. Нам необходимо знать, сколько таких людей и какими силами готовы будут поддержать нас.