Женщины Вены в европейской культуре - [13]

«…Притеснителей мало, притесняемых много. Если же притесняемые восстанут и потребуют своей доли в земельных владениях, тогда власть имущих разлетится в прах. Но колосс, способный разорвать опутавшие его узы малейшим движением мышц, остается неподвижным. Он терпит и не снимает с себя ярма, он будет терпеть и нести свое ярмо. Та недостойная человека жизнь, которую он вел веками, убила в нем и человеческое достоинство, и свободную волю. А те, кто обрек его на это, повинны не только перед несчастным, презираемым ими народом, они повинны перед самим Господом, хотя это и не приходит им в голову…»[32]

Пути выхода писательница видит прежде всего в улучшении нравов с помощью доброго примера и своими моральными требованиями, с которыми она обращается к аристократии, наживает себе не только друзей.

«…Мне обидно, что тем самым я переступила черту круга моих ближайших друзей. Если я умудрилась быть непонятой теми, кто хорошо ко мне относится, значит, это моя ошибка. Но мне еще должно научиться быть терпимой к чужим заблуждениям, снисходительной к ограниченности. Я принимаю твердое решение не ввязываться более ни в какие дискуссии…»[33]

В 1880 году выходит сборник ее афоризмов, нисколько не уступающих по выразительности и точности изречениям Ларошфуко, Лихтенберга, Шопенгауэра и Ницше. Мастерское владение этой трудной литературной формой было по достоинству оценено и многократно отмечено критикой и принесло Марии фон Эбнер-Эшенбах славу одной из самых остроумных и блестяще мыслящих писательниц в странах немецкого языка.

Мария фон Эбнер-Эшенбах.

«Литературный патриарх» той эпохи Пауль Хейзе замечает (и констатирует, если мы правильно интерпретируем маленькую грамматическую ошибку) отсутствие у Марии равноценных конкурентов среди пишущих мужей:

«…Ничто человеческое не чуждо этой писательнице. Преимущества происхождения она использует лишь для того, чтобы возвыситься над традиционными предрассудками, притом — с таким юмором, которым редко владеют немецкие писательницы. О своеобразии ее внутреннего богатства мы имеем, несмотря на всю литературную старательность, далеко не полное представление, однако ее правдивейшие творения, прелесть и сила коих жаждут того же от ему подобных, опередят само время как произведения особого рода…»[34]

Место Марии фон Эбнер-Эшенбах в литературном мире той поры проясняет один весьма характерный анекдот:

«Готфрид Келлер (знаменитый швейцарский писатель. — Б. Ш.), Пауль Шлентер (критик и директор Бургтеатра) и некий профессор из Базеля сетовали по поводу упадка немецкой словесности. Тут Шлентер с похвалой упомянул „Дитя общины“ Эбнер-Эшенбах. „Ну, конечно же, — ответил профессор, — „Дитя общины“ — просто прелестно“».

Тогда Келлер, хранивший доселе молчание, с характерным швейцарским акцентом горячо возразил на это: «„Дитя общины“ не прошто прелештно, у него доброе шердце».[35]

В преклонном возрасте, осыпанная бесчисленными почестями, Мария фон Эбнер-Эшенбах становится чем-то вроде неофициальной, но общепризнанной национальной австрийской писательницы, символом литературно-художественных традиций старой Австрии.

К семидесятилетнему юбилею (11 октября 1900 года) ей присваивается звание Почетного доктора Венского университета; вплоть до 1965 года, когда праздновалось 600-летие этого университета, именуемого Альма Матер Рудольфина, она оставалась единственной женщиной, удостоенной подобного отличия. И это был не единственный знак всеобщего почитания, когда отмечался семидесятый день рождения писательницы:

«…13 сентября 1900 года перед ней почтительнейше склонились все сословия и все общественные течения Севера и Юга, и безграничное уважение, выказанное ей в Германии и Австрии, значительно превосходило то, чего она могла ожидать или желать: от имени старшего поколения ее славил Пауль Хейзе, от молодых — Герхарт Гауптманн, от рабочих — Виктор Адлер, а представители высшей знати передали ей поздравления императорского дома…»[36]

Немалый финансовый успех ее популярных произведений позволил ей также осуществить на деле и благотворительные замыслы. Определив долю ближайших родственников по части наследства, она переходит в своем завещании к следующему: «Доходы от изданий моих произведений необходимо употребить на покрытие расходов на содержание нового Дома бедноты в Ждиславице. Мою коллекцию часов следует продать и половину вырученной суммы потратить на основание и содержание какого-либо детского приюта…»[37]

Коллекция часов возникла как плод страстного интереса писательницы к механическим часам, ради чего Мария изучила ремесло часовых дел мастера. Эта коллекция составляет основной фонд Венского музея часов.

Вся Вена скорбно прощалась с ней, скончавшейся 12 марта 1916 года, еще до того, как умер император и наступила гибель монархии.

Лу Андреас-Саломе успела познакомиться с Марией фон Эбнер-Эшенбах и, глубоко впечатленная этой личностью, оставила следующие воспоминания:

«…Никогда еще не встречался мне человек такой невероятно благотворной силы души и проникновенности. Она взглянула на меня, и вся милая доброта, какая только есть на этом свете, хлынула из маленьких старушечьих глаз. Я не хотела отнимать у нее много времени, хотелось лишь преклонить колени перед этой прекрасной женщиной, но завязалась долгая беседа. Она поощрила меня в стремлении… и впредь заступаться за права женщин и, ласково улыбнувшись, сказала: „С вашей красотой, милая дама, вы самой судьбой предназначены для этого“. Прощаясь с ней, я уже понимала, почему весь мир готов был склониться перед нею…»