Женщины в жизни Владимира Высоцкого. «Ходил в меня влюбленный весь слабый женский пол…» - [2]
Я вовсе не стремлюсь к посмертному распятию Высоцкого. Но почему бы не попытаться опровергнуть грустно-ироническое сожаление поэта, который как-то обмолвился:
Трудно узреть что-либо предосудительное в интересе к интимным деталям биографии той или иной выдающейся личности. Чем крупнее творец, тем больший интерес возникает ко всем сторонам его жизни. Заметьте: ко всем. Любая мелочь привлекает внимание и имеет порой особое значение. Как тут не согласиться со все тем же Любеном Георгиевым, который считал, что если данную тему обходить вниманием, то «распространяется чепуха и сплетни. Пришло время вспомнить и о сердечных делах Владимира Высоцкого…»[7] Давайте без табу.
Сам поэт, по-моему, ошибался, чересчур категорично заявив своим слушателям в МГУ 3 ноября 1978 года: «Я вам сокровенных чувств не поверяю. Я считаю, что это лишнее… Если я вам буду рассказывать свои сокровенные чувства, то они вам могут быть совсем неинтересными…»
Да нет же, Владимир Семенович!
В своих стихах и песнях он нередко с документальной точностью фиксировал свои юношеские душевные привязанности. Вспомним хотя бы песенное обращение к братьям Вайнерам: «…А черненькая Норочка с подъезда пять — айсорочка…»
Эта Норочка, по всей видимости, крепко-таки запала в душу Высоцкого, коль он вновь вспомнил это имя в другом поэтическом посвящении своему питерскому приятелю Кириллу Ласкари: «А помнишь, Кира, Норочку — красивая айсорочка… Лафа! Всего пятерочка, и всем нам по плечу…»
Ласкари же он напоминает еще пару ласковых женских имен: «Пойдемте с нами, Верочка! — цыганская ветерочка…», «А помнишь — вечериночкиу Солиной Мариночки, две бывших балериночки в гостях у пацанов?..»
Как считает художник Михаил Шемякин, «он не заострял свое творчество на проблемах взаимоотношений мужчины и женщины. Если он и писал о любви, то это были скорее философские озарения»[8].
Не уверен. Мнение Шемякина тут более чем субъективно и спорно. Тем паче, что сам поэт утверждал, что «у меня все песни о любви»…[9]
Сегодня вряд ли кому неизвестна легендарная «большекаретная» компания Кочаряна, Макарова, Акимова, Утевского, Высоцкого и других, в которой что ни день возникали новые яркие, импозантные персонажи, в том числе, разумеется, и женского пола.
Относительно роли последних покойный писатель Артур Макаров говорил: «Девушки… чувствовали совсем другое отношение, и сами начинали к себе по-другому относиться. Изысканные комплименты Андрея, Володины песни… А «шалава»? «…В этом не было ничего оскорбительного. Шалава — это было почетное наименование, это еще надо было заслужить…»[10] Аркадий Свидерский добавлял, что в их компании даже был свой «устав», в котором наличествовал пункт об особом отношении к женщине. Все обязывались относиться к слабому полу не так, как предписывал устав ВЛКСМ («по-товарищески»), а по-рыцарски…»
В кочаряновской компании, кроме привычных дворовых подруг («Она во двор, он со двора, такая уж любовь у них…»), бывали и многие известные (в скором будущем) актрисы. Их притягивала не богемная обстановка, а легкий, невесомый, веселый, творческий флер, насыщавший атмосферу. Каждый старался отличиться и тащил на суд друзей что-то свое: кто стихи, кто услышанную вчерашним вечером песню, кто наброски рассказа, кто шарж, а кто — просто свежий анекдот про нового хозяина Кремля («Жил-был добрый дурачина-простофиля…»).
Только благодаря вмешательству Кочаряна и его друзей Елизавете Никшцихиной удалось-таки осуществить свою заветную мечту и стать артисткой. Когда отец 16-летней Лизы узнал, что она собирается идти в студию при театре имени Станиславского, гневу его не было предела: «Ты что, хочешь стать проституткой?!» Ну и заодно отправил дочку в нокаут. Волей случая, семейство Никищихиных были соседями по огромной «коммуналке» Сурена Акимовича Кочаряна. В тот вечер — 31 декабря 1957 года — Кочарян-младший пригласил друзей на встречу Нового года. Ники-щихина вспоминала: «Как раз когда отец выяснял со мной отношения, в коридор вышли покурить Лева, Володя Высоцкий, Андрей Тарковский — совсем еще мальчики… Увидев эту картину, они отца, значит, это самое… ну, как-то успокоили, и Лева сказал, что мне нельзя здесь оставаться. Я собрала вещи и поехала с ними на дачу, к елке, возле которой играли дети, было тепло и пахло пирогами… Потом пошла в театр, а через некоторое время сняла комнату. Полгода спустя отец примирился и вернул меня домой…»[11]
После студии она была принята в труппу театра им. Станиславского. Тогда ее состав был просто «звездным»: два гениальных Евгения — Урбанский и Леонов — чего только стоили? Более-менее успешно складывалась и кинокарьера. С семьей только не ладилось. Первый муж по соображениям отнюдь не материального характера в 1975 году эмигрировал в Америку. Второй — писатель-диссидент. В их квартире было три обыска, трижды вывозились все вещи, вплоть до детских книг. Его посадили, а на Лубянку на допросы таскали Никищихину…
Нередко на Большом Каретном появлялись Люся Марченко, ее тезка Люся Гурченко, Нонна Мордюкова, Жанна Прохоренко.
Если бы вся изложенная здесь история родственников Антона Павловича Чехова не была бы правдой, то ее впору было бы принять за нелепый и кощунственный вымысел.У великого русского писателя, создателя бессмертного «Вишневого сада», драматичного «Дяди Вани» и милой, до слез чувственной «Каштанки» было множество родственников, у каждого из которых сложилась необыкновенная, яркая судьба. Например, жена племянника Чехова, актриса Ольга Константиновна, была любимицей Третьего рейха, дружила с Геббельсом, Круппом, Евой Браун и многими другими партийными бонзами и в то же время была агентом советской разведки.
«Идеал женщины?» – «Секрет…» Так ответил Владимир Высоцкий на один из вопросов знаменитой анкеты, распространенной среди актеров Театра на Таганке в июне 1970 года. Болгарский журналист Любен Георгиев однажды попытался спровоцировать Высоцкого: «Вы ненавидите женщин, да?..» На что получил ответ: «Ну что вы, Бог с вами! Я очень люблю женщин… Я люблю целую половину человечества». Не тая обиды на бывшего мужа, его первая жена Иза признавала: «Я… убеждена, что Володя не может некрасиво ухаживать. Мне кажется, он любил всех женщин».
Отношения Владимира Высоцкого с Изой Мешковой, Люсей Абрамовой, Татьяной Иваненко, Мариной Влади, Оксаной Афанасьевой многое объясняют. Его голос. Его печальный взгляд. Строки его песен… «Я люблю – и значит, я живу…» Его душа была хрупкой и трепетной, а сердце его всегда было готово к самопожертвованию. Любовь заполняла мысли и чувства великого барда, она его рукой складывала ноты для новых песен. Даже если она иной раз возвращалась к нему стылым холодом. Даже если друзья Высоцкого считали, что именно женщины были виновны в преждевременной кончине поэта.
Разные женщины окружали великого барда. Они были похожи и в то же время не похожи друг на друга. Их жизненная философия и творческая позиция были различны, но судьбы в той или иной степени пересекались с судьбой Владимира Высоцкого. Их участие, сердечное отношение к Высоцкому, к его таланту кровно роднило. Их голоса перекликались, хотя каждая из женщин вела свою неповторимую сольную партию, что и составляет особую гармонию. Они одновременно являлись и музами, и творцами.У гениального человека и близкое окружение талантливо и неординарно…
Скульптор Эрнст Неизвестный, актеры Даниель Ольбрыхский и Олег Даль, режиссер Станислав Говорухин, драматург Эдуард Володарский… Эти известные деятели культуры были для Владимира Высоцкого друзьями. В то время значение слова «друг» означало совсем не то, что ныне подразумевается в соцсетях. Друзья Высоцкого были частью его судьбы. Они были его сподвижниками, отражением его совести и мировоззрений. Они были рядом, когда ему было трудно и плохо, они делили с ним его боль и страдания. Их интересная и зачастую удивительная жизнь стала ярким доказательством верности и чести в настоящей мужской дружбе, в этой абсолютной ценности, которую нельзя ни купить, ни выпросить…
Застенчивый и независимый, проницательный и очень-очень ранимый.Таким запомнился Леонид Филатов миллионам телезрителей, любителям театра и читателям. Необыкновенно одаренный человек, он – воплощение совести, блестящий актер, автор множества литературных произведений, любящий муж и заботливый отец. В этой замечательной книге подробно описаны неизвестные страницы жизни любимого актера. Прочитав этот литературный памятник Леониду Филатову, хочется произнести тихо и предельно искренне: «Да здравствует жизнь, да здравствует любовь».
В год Полтавской победы России (1709) король Датский Фредерик IV отправил к Петру I в качестве своего посланника морского командора Датской службы Юста Юля. Отважный моряк, умный дипломат, вице-адмирал Юст Юль оставил замечательные дневниковые записи своего пребывания в России. Это — тщательные записки современника, участника событий. Наблюдательность, заинтересованность в деталях жизни русского народа, внимание к подробностям быта, в особенности к ритуалам светским и церковным, техническим, экономическим, отличает записки датчанина.
«Время идет не совсем так, как думаешь» — так начинается повествование шведской писательницы и журналистки, лауреата Августовской премии за лучший нон-фикшн (2011) и премии им. Рышарда Капущинского за лучший литературный репортаж (2013) Элисабет Осбринк. В своей биографии 1947 года, — года, в который началось восстановление послевоенной Европы, колонии получили независимость, а женщины эмансипировались, были также заложены основы холодной войны и взведены мины медленного действия на Ближнем востоке, — Осбринк перемежает цитаты из прессы и опубликованных источников, устные воспоминания и интервью с мастерски выстроенной лирической речью рассказчика, то беспристрастного наблюдателя, то участливого собеседника.
«Родина!.. Пожалуй, самое трудное в минувшей войне выпало на долю твоих матерей». Эти слова Зинаиды Трофимовны Главан в самой полной мере относятся к ней самой, отдавшей обоих своих сыновей за освобождение Родины. Книга рассказывает о детстве и юности Бориса Главана, о делах и гибели молодогвардейцев — так, как они сохранились в памяти матери.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Поразительный по откровенности дневник нидерландского врача-геронтолога, философа и писателя Берта Кейзера, прослеживающий последний этап жизни пациентов дома милосердия, объединяющего клинику, дом престарелых и хоспис. Пронзительный реализм превращает читателя в соучастника всего, что происходит с персонажами книги. Судьбы людей складываются в мозаику ярких, глубоких художественных образов. Книга всесторонне и убедительно раскрывает физический и духовный подвиг врача, не оставляющего людей наедине со страданием; его самоотверженность в душевной поддержке неизлечимо больных, выбирающих порой добровольный уход из жизни (в Нидерландах легализована эвтаназия)
У меня ведь нет иллюзий, что мои слова и мой пройденный путь вдохновят кого-то. И всё же мне хочется рассказать о том, что было… Что не сбылось, то стало самостоятельной историей, напитанной фантазиями, желаниями, ожиданиями. Иногда такие истории важнее случившегося, ведь то, что случилось, уже никогда не изменится, а несбывшееся останется навсегда живым организмом в нематериальном мире. Несбывшееся живёт и в памяти, и в мечтах, и в каких-то иных сферах, коим нет определения.