Женщины в жизни Владимира Высоцкого. «Ходил в меня влюбленный весь слабый женский пол…» - [111]
Дружеские узы связывали Владимира Семеновича в 1970-е годы со светской москвичкой Тамарой Валентиновной Кормушиной. На ее квартире в доме на проспекте Вернадского не раз и не два устраивались так называемые домашние концерты, вечеринки. Больше о Кормушиной, кто она, чем занималась и прочее, к великому сожалению, автору практически ничего не известно.
В восприятии разных женщин Высоцкий, естественно, был разным. Скажем, его соседка по Малой Грузинской Елена Щапова (она же известная в своем кругу как «Ветреная Леди»), жена известного художника-графика, затем — Эдички Лимонова, а еще позже итальянского графа де Карли, скромно рассказывала о своем соседе: «С Высоцким я мало дружила. Он был не от мира сего. Но он мне очень нравился…»[689] Лицо «Елены Прекрасной» и ее божественная фигура появились на страницах многих европейских журналов. Рассказы о ее скандальных похождениях становились изюминкой светских хроник. В конце концов, блестящим ответом бывшему супругу Эдуарду Лимонову, стал ее роман «Это я, Леночка!», в котором она откровенно повествовала о том, как изменяла мужу с его подружками, когда «Эдичка» изменял ей с ее любовниками…
Наталия Серуш — исполнительница заглавной роли в кинофильме «Руслан и Людмила» и эпизода в «Месте встречи…», жена приятеля Высоцкого иранского бизнесмена Бабека Серуша, и личность довольно таинственная. Учитывая еще и то, что последнему очень многое советскими властями позволялось и прощалось, кое-кто подозревал Бабека (и не без оснований) в тесных связях с КГБ, усматривая, что он являлся тайным «агентом влияния». При муже она слыла светской дамой, женой очень состоятельного иностранца, ездила на единственном в то время в Советском Союзе спортивном «Мерседесе», подолгу жила в разных странах — Швейцарии, Штатах, Италии, Германии.
В «Месте встречи…» Наталья оказалась как раз благодаря Высоцкому. Бабек рассказывал: «В тот день у моего двоюродного брата было новоселье в Москве… И вдруг іуда звонит Володя Высоцкий: «Слушай, у нас тут ЧП! Сняли на одну ночь ресторан, взяли официантов из «Националя» — должны снимать, а одна актриса заболела. А Слава говорит, что Наталья может хорошо сыграть эту роль»… Наталья была дома, на Речном вокзале, — стали ее уговаривать… А это было уже поздно ночью, часов в двенадцать… Она, конечно, не хотела — поздно, надо собираться, голову мыть… Она отказывалась. Но неудобно, — она и Славу, и Володю знала, — поэтому она сказала: «Мне Бабек запретил сниматься…» Володя звонит мне:
— Так это ты запретил Наталье сниматься?!
— Я ничего не запрещал!
— Ладно, где ты находишься? Я заеду и мы поедем за Натальей.
Мы приехали, а она говорит: «Хорошо, я поеду, но если Бабек будет со мной». А Володя: «Да это очень хорошая сцена! Это недолго будет — пару минут — и все готово…» Мы приехали. Конечно, эту пару минут они снимали до шести утра. Я даже задремал где-то в кресле. А Володя все время тянул меня в зал: «Давай, мы тебя тоже снимем!»[690]
Впрочем, участие в фильме славы Наталье не принесло и денег не добавило. И то, и другое она обрела позже.
После смерти Бабека жизнь ее резко переменилась. Наталия унаследовала приличное состояние и мужнину деловую хватку. Молодая вдова выбрала бизнес, связанный с красотой, что было естественно. В 1992 году, когда еще никто в Москве ничего не слышал о частных косметических салонах, открыла «Бьюти Студио». Затем она «прорубила окно» в Париж, получив эксклюзивное право на создание студий красоты от известной французской фирмы «Герлен». Эти заведения в отелях «Националь» и «Аврора» очень скоро стали одними из самых модных и престижных в российской столице. Западные коллеги удостоили ее титула Principessa.
Художник Людмила Кухарчук говорит, что с Высоцким они с мужем «познакомились по печальному поводу: Володе стало плохо на концерте в воинской части, и мой муж допоздна отхаживал его… Мы стали дружить домами, а когда Володя, увидев, что я у него дома рассматриваю альбом Шемякина, воскликнул: «Так тебе он нравится? Все, я тебя обожаю!» — мы стали близкими друзьями. «Вот тебе ключи от моего дома, — сказал он, — приходи в любое время, читай, работай». Ключами я, естественно, не воспользовалась, отдала его тезке — Владимиру Семеновичу, помогавшему ему в ведении дома, но виделись мы часто. Самое страшное, что все знали: он умрет. Мне об этом сказал Леня, мой муж. Да и сам Володя знал это. Бывали такие-моменты: сидим за столом, разговариваем, и вдруг Высоцкий тревожно спрашивает: «Ребята, вы слышите меня?! Слышите?! А я вас — нет…» У него наступала какая-то отключка от действительности, он глох на какие-то мгновения… У него было белокровие. Ему перелили всю кровь. И он как-то, шутя, сказал: «Может, кто-то другой сидит во мне, а я и не знаю, кто». Помню, как мой Леня говорил ему: «Если можешь — не пей». Но, судя по всему, не мог… А Леню он называл своим «вторым отцом», потому что муж вылечил ему еще незаживающую рану на ноге… Володя долго хромал и ходил с палочкой — никто не мог помочь…»
