Женщины у колодца - [52]

Вдруг Абель почувствовал какое-то странное колотьё в правой руке. Должно быть, змея укусила его раньше, и, осмотрев руку, он увидел, что рука распухла. Странно, что он не почувствовал укуса, и теперь яд уже находился несколько минут в его теле. Боль в руке усиливалась и он был рад, когда увидал вдали какого-то человека.

Это был кузнец Карлсен, сидевший на лугу. Значит он тоже пришёл сюда? Карлсен сидел одиноко, на камне, сложив руки на своей потухшей трубке.

— Ах, это ты, Абель! — сказал он. — Вот я сижу здесь, ничего не делая, и смотрю на горы и долины. Взгляни-ка на верхушку горы, вон там, на эту скалу. Какими камнями она увесила себя кругом? Я не могу не восхищаться всем, что вижу. О, как прекрасен мир! Ты хочешь идти домой?

— Да, — отвечал Абель и рассказал, что . его укусила змея.

Кузнец вскочил, весь дрожа от испуга.

— О, это не опасно! — старался успокоить его Абель.

Но участие, высказанное Карлсеном, ему было очень приятно. Абель смеялся, чтобы показать себя взрослым мужчиной, и только попросил Карлсена перевязать ему руку повыше.

Они пошли домой.

— Я ещё в жизни не встречал такого хладнокровного, мужественного человека, как ты! — сказал кузнец.

Абель сделал обход, чтобы отыскать муравьиную кучу, и старик Карлсен пошёл с ним, хотя и покачал головой. Оттуда он проводил его до самого дома. Он немного гордился юношей и дорогой указывал на него всем прохожим, вызывая таким образом всеобщее внимание.

Они дошли до города и увидали рыбака Иёргена, стоящего у дверей своего дома.

— Посмотри-ка на руку юноши, — крикнул Карлсен, но Абель был горд теперь и не хотел останавливаться именно у этого дома. Он только засмеялся и прошёл мимо. Кузнец тоже торопил его:

— Скорее иди к доктору! Прямо к доктору! — говорил он. Абель был весь покрыт холодным потом и чувствовал себя очень плохо, но он был счастлив безмерно. Вон стоят два человека, и говорят о нём. Пусть знают некоторые люди, как держит себя укушенный змеёй мужественный и сильный мужчина!

— Ты передавал своему отцу, что я зову его? — спросил доктор Абеля.

— Я не помню.

— Ну так скажи ему, чтобы он пришёл немедленно, а не то его приведут! Скажи ему это! Дай мне поглядеть на твою руку. Пфуй, как нехорошо!

Но доктор знает своё дело. Каждое лето ему приходится лечить укушенных гадюкой и ещё никто не умирал от этого. Однако, всякий раз, доктор говорит пациенту: «Это особенно скверный случай!». Но больной выздоравливает и очень гордится, так как может рассказывать всем и каждому, что он был на краю гроба. Однако относительно Абеля доктор повторил несколько раз, что это очень опасный случай.

XVII

Ну нет, Оливер был не такой человек, чтобы тотчас же бежать на зов доктора! Он был теперь важным лицом. Его должность заведующего складом ставила его на одну ступень с делопроизводителем Бернтсеном. Оливер даже считал себя несколько важнее его, так как не бегал ни в погреб, ни на чердак, чтобы удовлетворить требования покупателей. Оливер был доволен своим положением. Он зарабатывал деньги на еду и одежду и у него было достаточно времени, чтобы смотреть на себя в зеркало и заботиться о своей наружности. Ему нравилось также, что покупатели кланялись ему. А по воскресеньям он всегда уезжал в шхеры и там, лёжа в лодке, смотрел в небеса и мечтал. О чём? Одному Богу известно. Он всегда привозил домой что-нибудь из этих экскурсий: яйца чаек, которые собирать запрещено, и самую запрещённую и драгоценную вещь — гагачий пух. Ни разу он не был пойман с этими запрещёнными предметами, так как никому не приходило в голову обыскивать калеку и потому Оливер был уверен в своей полной безнаказанности. Вообще он не мог видеть этот драгоценный пух без того, чтобы у него не явилось желание тотчас же завладеть им. Он накопил уже большое количество этого пуха за многие годы, но так как сбыть его не мог, то он и сохранялся у него в доме. Его домашняя жизнь сложилась в последнее время лучше, чем прежде. Петра, с годами, стала смирнее и больше оставалась дома. Она с удовольствием пила теперь кофе, который Оливер имел возможность доставать по дешёвой цене. Оливер не выслеживал её, как прежде, вооружившись своим рыбным ножиком. Но всё-таки она часто бывала невыносима, часто презрительно фыркала и ноздри у неё раздувались. Притом же, она никогда не бывала довольна, всё ей было мало. Она вообще была несчастным существом, очень требовательным, в противоположность Оливеру, который довольствовался малым. Но всё было хорошо, пока она держалась скромно и не распутничала. Впрочем, развратной её нельзя было назвать. Она ведь только один раз принесла голубоглазого ребёнка. Принимая всё это во внимание, Оливер мог быть доволен ею. Она была возле него каждый день, он мог согреваться около неё, обедать рядом с нею и лежать на её постели, ощущая её дыхание, когда она спала возле него. Разве этого было мало? Во всяком случае, она была его женой, как это было всем известно, а не женой кого-нибудь другого. И притом она была красива, хорошо сложена и привлекательна. Не будь этого, он бы, конечно, не женился на ней. Но она не была свободна от увлечений. И всё-таки, если б столяр ушёл прочь с дороги, то Оливер мог бы успокоиться. Ведь она даже Шельдрупа Ионсена наградила пощёчиной! Нет, нет, может ли кто-нибудь думать, что её легко купить? Ничего подобного! Петра была как раз такой женой, какая была ему нужна и он часто думал, что никакой другой и не желал бы для себя. Ну, а её дети с карими глазами? Правда, голубоглазая девочка долгое время возбуждала его подозрение, но ему всё же приходилось нянчить её, когда никого не было дома, и качать её колыбельку. По мере того, как он становился всё более дряблым и бессильным, он не мог долго противиться влиянию своей семейной обстановки. Притом же его подозрение относительно этой девочки постепенно проходило. Ведь он ожидал, что у неё будет огромный нос, а между тем девочка росла очень хорошенькой и носик у неё был маленький. Кто может объяснить это? Раньше Оливер не раз разговаривал с разными людьми о том, что у него вдруг родилась голубоглазая девочка, тогда как все другие дети были темноглазые. Как объяснить это обстоятельство? Но он получал всегда уклончивые ответы, когда поднимал этот вопрос. Рыбак Иёрген, впрочем, не выражал никакого удивления по этому поводу. Мало ли тайны скрыто в природе!