Женщины, о которых думаю ночами - [16]
Вспоминая события тех лет, Карен писала, что эти времена были для нее куда хуже, чем даже те, когда она болела. Поверь, Карен, я знаю, насколько сложно разорвать даже самые проблемные отношения. Человек становится близким, судьбы переплетаются, словно корни деревьев, и кажется, что отрываешь себя от собственной жизни.
Январь 1923. Дорогая матушка… Я бы хотела дать всем молодым женщинам два совета: обрежьте волосы и научитесь управлять автомобилем. Эти две вещи перевернут жизнь человека. В течение столетий длинные волосы служили средством порабощения женщины – и вдруг ты ощущаешь себя неописуемо свободной: у тебя короткая стрижка, ее можно легко привести в порядок и дать ветру трепать ее сколь угодно. И поскольку здесь никто не пользуется корсетами, ты можешь двигаться наравне с мужчинами. Я бы начала носить брюки, если бы они подходили мне, или шорты, как многие женщины здесь, но у меня неподходящие ноги, да и нет моральной смелости…
1.4.1923. Дорогая матушка… Совсем не стоит сокрушаться от моего одиночества. Во-первых, я не одна… Здесь мои мальчики-слуги, собаки и другие белые; я создала себе свой приятный мне круг общения, и от этого счастлива. Я также не нуждаюсь в «спокойной жизни», как ты пишешь… Никогда не жалейте меня из-за одиночества или болезней; для меня они ничто.
28.5.1923. Дорогая матушка… Вы бы рассмеялись, увидев меня в моей дождевой одежде – нынче я практически всегда хожу в длинных штанах хаки, длинной рубахе до колен и деревянных башмаках на голую ногу. Теперь, как я обстриглась, я представляю себя Толстым, только без бороды. А еще я научилась пахать, чтобы не уступать Льву Толстому на фотографиях…
22.7.1923. Дорогая матушка… Пишу это, а под столом сидит маленькая ручная антилопа Лулу. Я держу ее уже вторую неделю, надеюсь, она выживет. Увы, в округе много леопардов… странно слышать их рев по ночам, как тысячи лет тому назад.
2.8.1923. Дорогая Элль… Я верю, что женщин ждут отличные времена, что следующие сто лет принесут с собой великолепные возможности… Какое же будет великолепие, когда женщины станут настоящими людьми и весь мир будет открыт для них.
10.9.1923. Дорогой Томми… С тех пор как пришло письмо от дяди Ааге, в моей жизни розы утратили аромат, луна свой свет, а силы покинули меня… Поможешь ли начать новую жизнь?.. В нынешней ситуации я могла бы удачно выйти замуж, но я решила, что сделаю это только по любви или чтобы обрести подходящее для меня положение…
Мне стыдно смотреть на воспитание девочек. Я совершенно уверена: случись мне родиться мальчиком, с таким же умом и способностями я смогла бы отлично позаботиться о себе. Я бы и сейчас смогла бы, имея поддержку вначале.
24.2.1924. Дорогой Томми… Прошу прощения, что всякий раз пишу тебе о своих заботах. Однако я думаю, что если умру сейчас… то ты хотел бы, чтобы я успела отписаться вовремя. Разумеется, уверенности в моей смерти нет, но таковой исход куда вероятнее, чем то думается дома.
Мое представление, что африканский этап жизни Карен был насыщен гармонией – как можно предположить из настроя книги «Из Африки», – оказалось большим заблуждением. Ее письма вскрывают совершенно иную действительность: Карен была подавлена, охвачена депрессией, находилась в стрессе, была больна и напугана. Иногда на плантацию приезжали Денис, мать или брат Томас, и тогда дела налаживались, но в основном она сидела в одиночестве вместе с верным слугой Фарахом. И все это время над головой нависал дамоклов меч продажи ее имения.
Фактически следующие десять лет она провела в состоянии адской круговерти чувств, которая либо засасывала в глубины безнадежности, либо возносила на вершины счастливой эйфории – в зависимости от того, был Денис рядом или нет.
Вот и сейчас Денис отсутствует почти два года, время от времени наезжая с визитами, и всякий раз для Карен это означает необыкновенный прилив сил. В августе 1923 года Денис решил отказаться от своего бунгало и перенести вещи в дом Карен. С этого момента он проводил все свободное время между выездами на многомесячные сафари близ холма Нгонг, задерживаясь у Карен на неделю, а то и на две. Под огромную библиотеку Дениса Карен заказала в дом полки. Он привозил ей вино и грампластинки из Европы, а когда Карен оказывалась на конной прогулке, ставил Шуберта на полную громкость, таким образом объявляя о своем приезде. Вечерами они рассказывали друг другу истории перед зажженным камином. Однажды они условились, что их похоронят на одном из склонов Нгонга, который видно из окон поместья. В это время Карен находилась на вершине своего счастья.
Своему брату она пишет: «Денис Финч Хаттон уже некоторое время со мной и пробудет, вероятно, еще с неделю. Для меня это несказанное счастье; я счастлива настолько, что, как кажется, имело смысл жить и страдать, болеть и проходить через все эти тернии только для того, чтобы прожить эту неделю». Я понимаю Карен: если имеется возможность быть вместе с этим удивительным (самым удивительным!) мужчиной, остальное утрачивает всякий смысл. Еще она пишет, чтобы брат никому не проговорился о том, какое влияние на нее имеет Денис: «Если умру, а ты встретишься с ним позже – ни при каких условиях не рассказывай ему, что я писала или рассказывала тебе о нем в таком духе!»
Школьники отправляются на летнюю отработку, так это называлось в конце 70-х, начале 80-х, о ужас, уже прошлого века. Но вместо картошки, прополки и прочих сельских радостей попадают на розовые плантации, сбор цветков, которые станут розовым маслом. В этом антураже и происходит, такое, для каждого поколения неизбежное — первый поцелуй, танцы, влюбленности. Такое, казалось бы, одинаковое для всех, но все же всякий раз и для каждого в чем-то уникальное.
Кира живет одна, в небольшом южном городе, и спокойная жизнь, в которой — регулярные звонки взрослой дочери, забота о двух котах, и главное — неспешные ежедневные одинокие прогулки, совершенно ее устраивает. Но именно плавное течение новой жизни, с ее неторопливой свободой, которая позволяет Кире пристальнее вглядываться в окружающее, замечая все больше мелких подробностей, вдруг начинает менять все вокруг, возвращая и материализуя давным-давно забытое прошлое. Вернее, один его ужасный период, страшные вещи, что случились с маленькой Кирой в ее шестнадцать лет.
Книга вторая. Роман «Дискотека» это не просто повествование о девичьих влюбленностях, танцульках, отношениях с ровесниками и поколением родителей. Это попытка увидеть и рассказать о ключевом для становления человека моменте, который пришелся на интересное время: самый конец эпохи застоя, когда в глухой и слепой для осмысливания стране появилась вдруг форточка, и она была открыта. Дискотека того доперестроечного времени, когда все только начиналось, когда диджеи крутили зарубежную музыку, какую умудрялись достать, от социальной политической до развеселых ритмов диско-данса.
Во время кормления своего грудного сына Каролина получает странное письмо от любимого мужа Акселя – в нем он сообщает пароли от своего компьютера и дает распоряжения на случай своей смерти. Каролина сначала удивляется, затем раздражается – это так типично для ее несентиментального мужчины. Свое письмо Аксель заканчивает фразой: «Давай надеяться на лучшее!» Вскоре он умирает во сне. Блистательный литературный дебют – автобиографический роман Каролины Сеттерваль – мгновенно стал бестселлером в Швеции и был переведен на 24 языка.
Эмили и Рэйчел с самого детства росли в безумной семье: горы неоплаченных счетов, богемные вечеринки их родителей, знакомые из мира шоу-бизнеса. В таком жизненном хаосе никогда не было места для собаки, которую так хотела Эмили. И даже когда сестры вырастают, собака все так же остается недостижимой мечтой. Жизнь подводит Эмили к тяжелейшему испытанию: у Рэйчел диагностируют рак. За три года умирает вся ее семья: не только сестра, но и оба родителя. Это забавная и одновременно душераздирающая история о том, что каждый может преодолеть самое худшее, что случилось с тобой в жизни, что подходящее время для того, чтобы начать жить, – это всегда «сегодня».
Стефани 28 лет, и она отчаянно пытается вырваться из родного городка, чтобы исполнить свою мечту: поступить в университет и стать писательницей. Ее планы прерываются неожиданной беременностью и судебным разбирательством с отцом ребенка. С этого дня Стефани – нищая и бездомная мать-одиночка, которая может рассчитывать только на себя. Никто, включая ее собственных родителей, не может ей помочь. На протяжении нескольких тяжелых лет Стефани пытается дать надежный дом своей дочке Мие, выживая на крохи, перепадающие ей в виде нескольких пособий, и прискорбно низкий заработок уборщицы.