Женщины, о которых думаю ночами - [13]
Волшебство десятого дня
Поначалу в поездке все кажется странным и пугающим – еда, дома, люди, животные, ароматы и голоса, – а потом у тебя словно раскрываются глаза. Все перестает казаться опасным и чуждым, и весь твой организм привыкает к перемене. Поэтому всякий раз я хочу задержаться, хочу начать видеть.
Обычно это случается примерно на десятый день.
Он пока еще не наступил.
Safari for one[6]
Олли рассказывает про то, как он организовывал палаточные сафари премиум-класса. Звучит просто невероятно! Пожалуй, я была бы не прочь поехать вместе с ним в природный парк. Но выясняется, что из-за стройки у него нет ни малейшей возможности куда-либо поехать. При этом он строго-настрого запретил мне договариваться с какой-либо группой путешествующих налегке америкашек, потому что так – хуже некуда. Абсурд? Не совсем. Скоро становится ясно: планируется отправить меня в саванну одну. Ну, или вдвоем с сопровождающим.
Это, в свою очередь, означает целый ряд пугающих меня вещей: 1) дорого; 2) для интроверта типа меня – настоящее испытание социальных навыков, потому что никуда не скрыться; 3) проводником скорее всего будет мужчина, а значит, я проведу две недели вдвоем с каким-то местным мужиком. В голове крутится мысль: вдруг возникнут проблемы?
Олли не понимает моего вопроса.
Одиночное сафари длится двенадцать дней, по две ночи на каждый национальный парк: Аруша, Маньяра, Серенгети, Лобо, Ндуту и, наконец, Тарангире. От поездки к кратеру Нгоронгоро придется отказаться, потому что въезд на автомобиле туда стоит 250 долларов в день – чересчур много для одного человека. День на сафари состоит из утренних и вечерних поездок по национальным паркам. Неплохо, однако, признаться, я несколько разочарована: выехать на палаточное сафари, чтобы постигнуть истинный дух Карен Бликсен, не удастся, потому что организовать такое мероприятие для одного стоит немыслимых денег. Правда, я смогу ночевать в отелях-лоджах прямо на природе, но как бы хотелось развернуть палатку!
Удивительно, что Олли и сам впервые выехал на сафари, когда ему было под сорок. До этого он защитил докторскую в области биологии и науки об окружающей среде, и только получив премию «Tieto Finlandia»[7] за свою книгу о бабочках, решил воплотить в жизнь свою детскую мечту о сафари – да так и остался на этом пути. Нынешний Олли знает национальные парки Танзании как свои пять пальцев, написал про них множество книг, сам проводит сафари и, наконец, несколько лет назад перебрался в Танзанию насовсем. Только вот свою первую ночевку в Африке он провел в палатке «Тарангире Сафари Лоджа» и, с его слов, чуть не помер со страха.
В Аруше мы идем в офис его партнера Эндрю, чтобы там обсудить детали. На месте выясняется, что моя поездка выльется в куда более внушительную сумму, чем я планировала, но черт подери – уж коли я здесь, других вариантов нет!
Вечером я лежу в постели и грущу из-за финансов. После съедаю приготовленное Флотеей блюдо из жареных соленых бананов (пальчики оближешь!) и начинаю думать о словах Карен, которая писала, что в сафари есть нечто, что заставляет забыть обо всех жизненных невзгодах, и что в саванне преследует ощущение, будто выпил полбутылки шампанского. Может, стоит напиться шампанского и выбросить из головы мысли о цене прекрасного будущего?
Стиральная машина
Для сафари требуется чистая одежда. Мы начинаем стирать вручную, так как стиральная машина не работает, да и Флотея не верит в эффективность этого агрегата. Она наливает на дно трех тазов прохладной воды с моющим средством, и мы начинаем скрести и полоскать. После трехчасовых «упражнений» мои руки щиплет, они покраснели и покрылись волдырями, а плечи и поясница совершенно задубели от сидения на корточках. Я думаю, что быт западного человека был бы ни к черту, если бы жизнь зависела от стирки вручную. Возможно, в масштабах всего человечества именно стирка и является главным поработителем девочек. Какая тут школа, когда отвечаешь за стирку для всей семьи!
Crazy
Знакомая Олли и Флотеи Еутропия пригласила нас на ужин. Приведя себя в божеский вид, мы пошли в гости. Дом Еутропии достроен только наполовину, но находится на склоне холма, откуда открывается потрясающий вид. Только добирались мы туда сначала по разбитой дороге, затем вверх по склону по колее мимо простецких глинобитных хижин, где во дворах наперегонки с собаками носятся оборванные дети и развешано белье.
Раньше Еутропия работала в отеле-лодже национального парка, а сейчас основала магазин по продаже предметов интерьера и строит дом. В гостинице красиво: диваны, плетеные стулья, покрытые коровьими шкурами, но в доме нет воды, электричества и – ясное дело – холодильника, а некое подобие кухни заставлено емкостями для воды. Кроме Еутропии в доме проживают ее сестра и мать – старая, плохо слышащая женщина из племени джагга. Она молча сидит на диване, одетая во все самое лучшее: к разноцветной канге она надела оранжевый жакет с рюшами и цветочный платок. Еутропия угощает нас «mchanyato» под пиво. Сами они уже поели. Из окон открывается великолепный вид на долину и звучит музыка (электричество вырабатывают солнечные батареи).
Книга первая. Посвящается Александру Ставашу с моей горячей благодарностью Роман «Дискотека» это не просто повествование о девичьих влюбленностях, танцульках, отношениях с ровесниками и поколением родителей. Это попытка увидеть и рассказать о ключевом для становления человека моменте, который пришелся на интересное время: самый конец эпохи застоя, когда в глухой и слепой для осмысливания стране появилась вдруг форточка, и она была открыта. Дискотека того доперестроечного времени, когда все только начиналось, когда диджеи крутили зарубежную музыку, какую умудрялись достать, от социальной политической до развеселых ритмов диско-данса.
Книга вторая. Роман «Дискотека» это не просто повествование о девичьих влюбленностях, танцульках, отношениях с ровесниками и поколением родителей. Это попытка увидеть и рассказать о ключевом для становления человека моменте, который пришелся на интересное время: самый конец эпохи застоя, когда в глухой и слепой для осмысливания стране появилась вдруг форточка, и она была открыта. Дискотека того доперестроечного времени, когда все только начиналось, когда диджеи крутили зарубежную музыку, какую умудрялись достать, от социальной политической до развеселых ритмов диско-данса.
Второй роман о Веронике. Первый — «Судовая роль, или Путешествие Вероники».
Во время кормления своего грудного сына Каролина получает странное письмо от любимого мужа Акселя – в нем он сообщает пароли от своего компьютера и дает распоряжения на случай своей смерти. Каролина сначала удивляется, затем раздражается – это так типично для ее несентиментального мужчины. Свое письмо Аксель заканчивает фразой: «Давай надеяться на лучшее!» Вскоре он умирает во сне. Блистательный литературный дебют – автобиографический роман Каролины Сеттерваль – мгновенно стал бестселлером в Швеции и был переведен на 24 языка.
Эмили и Рэйчел с самого детства росли в безумной семье: горы неоплаченных счетов, богемные вечеринки их родителей, знакомые из мира шоу-бизнеса. В таком жизненном хаосе никогда не было места для собаки, которую так хотела Эмили. И даже когда сестры вырастают, собака все так же остается недостижимой мечтой. Жизнь подводит Эмили к тяжелейшему испытанию: у Рэйчел диагностируют рак. За три года умирает вся ее семья: не только сестра, но и оба родителя. Это забавная и одновременно душераздирающая история о том, что каждый может преодолеть самое худшее, что случилось с тобой в жизни, что подходящее время для того, чтобы начать жить, – это всегда «сегодня».
Стефани 28 лет, и она отчаянно пытается вырваться из родного городка, чтобы исполнить свою мечту: поступить в университет и стать писательницей. Ее планы прерываются неожиданной беременностью и судебным разбирательством с отцом ребенка. С этого дня Стефани – нищая и бездомная мать-одиночка, которая может рассчитывать только на себя. Никто, включая ее собственных родителей, не может ей помочь. На протяжении нескольких тяжелых лет Стефани пытается дать надежный дом своей дочке Мие, выживая на крохи, перепадающие ей в виде нескольких пособий, и прискорбно низкий заработок уборщицы.