Женщины-масонки - [118]

Смущенный своей виной, он решил не будить ее.

Только через два часа он отважился войти к ней в комнату.

Амелии в комнате не было. Постель была не тронута.

Филипп Бейль испытал одно из тех потрясений, которые прокладывают первые морщины на лице мужчин.

На маленьком столике он увидел свою записку.

Он схватил эту записку. Она была не распечатана.

Филипп сделал несколько шагов туда-сюда; так ходят люди, которые страдают галлюцинациями.

Через пять минут он позвонил. Он сел и сделал вид, что читает газету.

Вошла Тереза, увидев Филиппа, она вскрикнула от изумления.

– Ах, сударь! – воскликнула она.– Так, стало быть, опасность миновала! Как я рада!

– Опасность? Откуда вы взяли, что я подвергался опасности?– спросил Филипп.

Горничная раскрыла рот от изумления.

– Да говорите же, Тереза!

– Но дело в том, что… вчера…

– Что – вчера?

– От вас приехали, сударь.

– И сказали, что я в опасном положении?

– Нет, не в опасном положении, но что вам худо,– отвечала горничная.

– Мне худо?

– Да, из-за того, что вы упали с лошади. Да по правде сказать, вы, сударь, и сейчас еще совсем бледный.

– Продолжайте, Тереза,– сказал Филипп.– Ваш рассказ меня очень заинтересовал, и к тому же я хочу узнать, как было выполнено мое поручение. Так, значит, к вам приехали вчера. А в котором часу?

– Около четырех дня.

– Около четырех дня… И вы, разумеется, были здесь?

– Да, сударь.

– А кто именно приехал сюда?

– Слуга в министерской ливрее.

Филипп Бейль удержался от восклицания.

– В министерской ливрее? Вы в этом уверены, Тереза?

– О, да, сударь! Тем более уверена, что он и приехал-то в министерской карете.

– Ага!

– Можно подумать, сударь, что вам это неизвестно!

– Нет, конечно, известно; но я опасаюсь, что дело зашло слишком далеко… что они напрасно перепугали мою жену… А вы не слышали, что говорил этот слуга? Что именно он сказал?

– Он сказал, что вы, сударь, упали с лошади по дороге в загородный дом министра, но что беда невелика и если барыне желательно знать, что с вами, то министр прислал за ней одну из своих карет, а кучеру приказал немедленно отвезти ее к вам, сударь.

– Ко мне… понимаю… верно, верно, Тереза, но это еще не все.

– А что же еще?

– Барыня… что сделала барыня?

– Она бегом побежала в карету.

– И уехала?

– Ну, конечно!

– А… куда? – задыхаясь, спросил Филипп.

– Я не спрашивала об этом барыню.

– Тереза, здесь очень душно… Откройте окно.

Филипп тем временем набрался мужества и сил для того, чтобы взять себя в руки и скрыть от слуг этот почти позорный удар, нанесенный ему столь явным и наглым похищением жены.

Тереза, стоя неподвижно, смотрела на Филиппа.

– Быть может, зря вы, сударь, так рано возвратились,– наконец сказала она.– Не понимаю, почему барыня не приехала вместе с вами, коль скоро вам так худо.

– Можете идти, Тереза: я узнал все, что хотел знать.

Горничная направилась было к дверям, но Филипп окликнул ее.

– Я жду его сиятельство графа д'Энгранда,– сказал он.– Передайте Жану, чтобы он провел его сиятельство в мой кабинет, если я еще не вернусь к тому времени.

– Как? Вы хотите выйти из дому? Да Бог с вами, сударь! Разве это можно?

– Ступайте.

Тереза вышла.

Филипп встал. Он цеплялся за некую надежду.

Несмотря на то, что еще было утро, он бросился к маркизе де Пресиньи, но узнал только то, что накануне вечером маркиза уехала за город.

Утратив последнюю надежду, Филипп вынужден был вновь вернуться к той мысли, которая возникла у него, когда он расспрашивал Терезу.

Мысль эта заключалась в том, что его жена попала в западню, которую поставила ей Марианна.

Марианна, оказывается, жила в Буленвилье; значит, в Буленвилье она и завлекла Амелию. Сомнений тут почти и быть не могло.

Вернувшись домой, он застал у себя в кабинете графа д'Энгранда, который ждал его.

Граф бросил на Филиппа удивленный взгляд.

– Вы постарели, мой друг!– сказал он.

– Постарел? – пробормотал Филипп.

– Ого! Посмотрите-ка на себя в зеркало: вы бледны как мертвец! Дорогой зять, я не советовал бы вам слишком часто проводить ночь за игрой. Я принес вам четыреста луидоров – вот они.

– Благодарю вас.

– Ох, уж эти нынешние молодые люди! Сколько пыла, какой темперамент! Уму непостижимо! Посмотрите на меня, а затем посмотрите на себя.

– Да, я, признаться, устал.

– Смотрите-ка! Вы купили эту штуку?– спросил граф, наводя свой лорнет на маленькую картину.

– Что купил?

– Да вот этого Коро! Два месяца назад я хотел купить его для… для одного человека… Да, очень свежо… чуть небрежно… А кстати…

Граф повернулся к Филиппу.

– Я хочу поцеловать Амелию.

Филипп не двинулся с места.

– Ах, ее нет дома?– спросил граф д'Энгранд.

– Да.

– Так рано?… Она, конечно, отправилась в церковь – ведь она очень набожна… Что ж, я подожду ее. Жан подаст мне завтрак… А скажите честно, сколько вы заплатили за этого Коро?

– Вы… хотите… подождать Амелию?

– Я вам мешаю? – подхватил граф.– Сегодня у вас какой-то взволнованный вид – я это заметил, как только вас увидел.

Дверь кабинета открылась; вошла Тереза.

– Сударь!– с волнением заговорила она.

– Что еще? Я никого не желаю принимать! – вскричал Филипп; он был счастлив, что может скрыть свое замешательство под видом раздражения.

Граф знаком приказал девушке говорить.