Женщины Кузнецкстроя - [13]
Одна Орлова застряла, и то из-за своей дурости: у них случился конфликт с Бугачевской. Бугачевская была очень грамотная девка, а Орлова — малограмотная. Ее выдвинули старшие рабочие, а Бугачевская все время ей старалась подставить ножку. Эта Орлова поступила в кандидаты в партию. Когда Бугачевская начала ее шпынять, она рассердилась и выбросила свой билет. Ее сняли с работы и исключили из партии. СибКК ее восстановил, но она опять отказалась от билета. Потом мы на КК ее исключили совсем.
У нас на заводе было человек 100 женщин. Они все разбежались потому, что некоторые вышли замуж, другие уехали, постоянных выдвинули на работу. Например, Соколову — на старшего десятника и зав. цехом. Главным образом, выдвигали на кооперативную и хозяйственные работы. Только я осталась на заводе. Меня все время гнали в магазин ЦРК на работу, но я все скрывалась Потом уехала в отпуск с 15 декабря 1929 года по 1 января 1930, а здесь «без меня меня женили» — выдвинули в магазин. Я приехала из отпуска, начинаю свою работу работать, а Ковалев все время меня хочет сделать десятником. Я, как узнала, что меня выдвинули в магазин, то не стала ходить в ларек за хлебом, а просила девчат. И вот как-то однажды забыла, пошла. А мне там говорят: «Скидай фартук, тебя уже месяц как выдвинули». Завели меня за прилавок, и я стала работать. Работала 7 месяцев, до августа 1931 г. Снял меня с этой работы райком и послал на работу секретарем МОПРа в райком.
Когда Матросова пришла к нам работать, я стала ее просить: «Мне трудно работать, я малограмотная». С начала 1932 г. я пошла в женорганизаторы. А была я очень малограмотной и не догадалась пойти в райком, поэтому меня никуда не посылали учиться. Учусь сама урывками, по вечерам. Учиться в Комвузе стала только теперь. Я и сейчас малограмотная. У меня большое желание учиться. Я хочу ходить сейчас на курсы, которыми я заведую, на курсы слесарей.
Ясли у нас организованы еще в 1929 году. Была у нас женорганизатор Самойлова. Она их организовала. Ясли были человек на 10-12, потому что не было помещения и не было такого спроса. Дети были в чистоте, но холод был страшный.
Затем у нас было много беспризорных, подкидышей. Месяца по два мы держали их в яслях и отвозили в детский приют в Кузнецк. Два раза мне пришлось везти по 7 детей. Выяснить причины подкидывания нам не удавалось. Один раз подкинули киргизенка. И только по низу узнали, что он не русский. Одна мать оставила сразу пять человек на станции и уехала. Ребята говорили: «Она ушла и сказала, что сейчас придет». Беспризорность у нас бывала большой, особенно летом, когда хлеба не хватало. Тогда много детей по столовым ходило. Мы делали подписные листы для беспризорных.
В прошлом году был штурм на домне. Этот штурм организовала парторганизация. В 1930 году на шамотном цеху был прорыв, и устроили месячник штурма.
Мы целый месяц в выходные дни ходили туда. Это было в марте 1930 года. Организовались мы человек по 30. Участвовали в этом штурме и домохозяйки. Домохозяйки даже по целому дню работали. Некоторые их них оставались и совсем на работе на заводе.
Жили с энтузиазмом. Только скажешь — все идут, как одна. После первого раза, когда попробовали штурмовать, то стали очень охотно работать. Пришли домой, рассказали, что там хорошо, завод хороший, много американцев — по крайней мере посмотришь людей. Денег за это мы не получали. Некоторые ребята даже говорили — если будете платить деньги, то мы не пойдем.
Как мы организовывали домохозяек? Я брала делегаток, разбивала их по домам, каждой давала по 10-20 домов, и они ходили и работали. Женщины работали на подноске. После этого штурма многие женщины поступили работать на кирзавод. Но те, которые были обеспечены, — они остались дома. (3, Л. 201-216.)
Старший кассир СНОП
Я приехала сюда в конце 1927 г. из Кемерова. Здесь еще было пустое место, болота и мы ходили по ягоды. Когда построили контору ЦРК, мы переехали в нее — и жили тут, и работали. В одной комнате нас жило человек 45 — и мужчины, и женщины вместе. Из женщин я была одна. Спали на топчанах. Печей сначала не было, позже построили. Вода прямо-таки лила. Утром вставали, ставили столы и начинали работать.
ЦРК обслуживало тогда площадку и Темир-Тау. Мы ходили по баракам и брали всех на учет. Столовой тогда не было, мы покупали и варили все сами. Когда стали брать всех на учет, то появились карточки. Продуктов тогда было вволю: апельсины, яблоки, мануфактура, готовое платье — все из Москвы. Так было в 1929, 1930 годах. Потом стало хуже из-за того, что народу стало больше и снабжать стали меньше. Некоторые приезжали просто нажиться: приезжали служащие с большими деньгами, спекулировали. А то крестьяне на лошади — накупали на 600-700 рублей. Они страшно много зарабатывали. Сюда ехать никто не хотел — считали, что здесь глушь, болото.
До 1931 года у нас не было клуба. Его построили только в январе 1931 г. До этого у нас был один домик, и я занималась с пионерами. Клуб был только на 50 человек, и он у нас сгорел. Пожарных тогда не было, милиции тоже. Вся жизнь была в Кузнецке: там был Поссовет, Союз и т.д.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад отдельной книгой в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют по сей день информационную и энергетико-психологическую ценность. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839–1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Тише!.. С молитвой склоняем колени...Пред вами героя родимого прах...С безмолвной улыбкой на мертвых устахОн полон нездешних, святых сновидений...И Каппеля имя, и подвиг без меры,Средь славных героев вовек не умрет...Склони же колени пред символом веры,И встать же за Отчизну Родимый Народ...Александр Котомкин-Савинский.
Аннотация издательства: Сорок пять лет жизни отдал автор службе в рядах Советских Вооруженных Сил. На его глазах и при его непосредственном участии росли и крепли кадры командного состава советской артиллерии, создавалось новое артиллерийское вооружение и боевая техника, развивалась тактика этого могучего рода войск. В годы Великой Отечественной войны Главный маршал артиллерии Николай Николаевич Воронов занимал должности командующего артиллерией Красной Армии и командующего ПВО страны. Одновременно его посылали представителем Ставки на многие фронты.
Данная статья входит в большой цикл статей о всемирно известных пресс-секретарях, внесших значительный вклад в мировую историю. Рассказывая о жизни каждой выдающейся личности, авторы обратятся к интересным материалам их профессиональной деятельности, упомянут основные труды и награды, приведут малоизвестные факты из их личной биографии, творчества.Каждая статья подробно раскроет всю значимость описанных исторических фигур в жизни и работе известных политиков, бизнесменов и людей искусства.