Женщина во тьме - [26]

– Ой, не обращай на меня внимания, – смеется Анна, – мне всегда казалось, что он немножечко… того. Для меня слишком активный, но, пожалуй, не лишен скрытой сексуальности.

Чувствую, что краснею.

– Я не про это. Просто приятный человек. Правда, когда он возник перед нашим крыльцом, я потеряла дар речи.

– Перед крыльцом? – Анна поднимает брови. – Странно. Адрес я не давала. Назвала только имя и сказала, что постараюсь уговорить тебя зайти в галерею.

– Как же тогда…

– Думаю, ему не составило труда узнать, где ты живешь. Городок-то совсем маленький. И что сказал Бен?

– Сказал, что можно устроить мою персональную выставку.

– Серьезно? – улыбается Анна. – А я боялась, что мои бесконечные рассказы о тебе ему надоели. Выставка – это же прекрасно. И когда?

– Нужно больше работ. Я так давно не брала в руки кисти, – отвечаю уныло, – да и где мне писать? Что писать?

– Если захочешь, покажу несколько красивых мест. Тут есть одна бухта… Туда трудно добраться, но она того стоит. Бери альбом, бери фотокамеру. Если увидишь этот берег – сразу появится вдохновение. Надеюсь, выставка откроется до начала лета. Сама я собираюсь провести его или в Испании, или в Греции. Найду работу, сниму квартирку и буду нежиться на солнышке.

Стоя на холодном ветру под серым небом, закрываю глаза и представляю: солнечно, тепло, можно спать прямо под звездами.

– И я бы с тобой поехала.

Анна смеется.

– Ты? Ты же замужем, двое детей, чудовищная ипотека и куча некрашеных стен. Забыла?

Открываю глаза. Ну да, Анна права.

– А то давай, – добавляет она после короткой паузы, – поехали. Все бросим, убежим и станем европейскими Тельмой и Луизой[6].

– И, убегая от полицейских, бросим в доках Кале прокатный «Пежо»?

– А ты орешь копам: «Внутренней отделкой сыта по горло!»

Мне становится весело и легко.

– Смотри, карусель. Побежали, – зовет Анна.

– Что? Мы же старые, – смеюсь я, но она – глаза сияют, улыбка до ушей – хватает меня за руку и тянет к аттракциону.

– Да ладно! Притворимся, что нам снова двенадцать.

Крутимся все быстрее. Закрываю глаза и прижимаюсь лбом к раскрашенной гриве карусельной лошадки. Все мелькает и вертится, как будто я пьяная, и музыка звучит чуть замедленно и немного фальшиво.

С ярмарки мы отправляемся к морю.

– Слушай, я должна тебе кое-что рассказать, – говорит Анна. Замираю, зажав в кулаке деньги на два стаканчика кофе. Рассказать? О чем? – Понимаешь, город маленький, ты все равно узнаешь. Мы с твоим мужем учились в одной школе.

– С Патриком?

Анна кивает.

– Мы не были друзьями, ничего такого. Он, наверное, даже не знал меня тогда, но было бы странно, если б тебе сообщили об этом другие.

Даже не знаю, что ответить. Дрожащей рукой протягиваю ей кофе.

– Я больше знала о нем, чем его самого. Он был тусовщиком, из «крутых», а я вечеринкам предпочитала библиотеку.

– Что-то не похоже, – улыбаюсь я.

– Теперь нет, но если б ты увидела меня в школе…

– Мы бы подружились.

– Не… Ты небось все, что можно, прокалывала под украшения, красилась в рыжий цвет и водилась с разными эстетами.

– Ты серьезно так думаешь? Вот если б в школьные годы ты увидела меня…

– Честное слово, Сара Уокер, хоть нам, двум белым воронам, и не удалось встретиться в детстве, я очень рада, что ты сюда переехала.

– Я тоже.

А на самом деле? Разве мне здесь хорошо?

– Так здо́рово встретить нового друга, – говорит Анна. – Отсюда каждый год уезжает столько народу, что скоро мы будем жить в городе-призраке.

Дом-убийца в городе-призраке. Ветер треплет мне волосы, и по телу пробегает дрожь.

– Почему вы купили этот дом? Как Патрику пришло такое в голову?

– Он ему очень нравится, ведь муж уехал отсюда задолго до трагедии и был здесь счастлив. Он думает, мы сможем снова сделать дом таким, как прежде.

Анна смотрит на меня с недоумением.

– Таким, как прежде?

Не сразу нахожу что ответить.

– Патрик все время рассказывает о прошлом, а я представляю, почти вижу, каким был этот дом раньше. Но иногда… Как я могу забыть о том, что здесь произошло?

Не поднимая глаз, Анна отряхивает с коленей песок.

– И что Патрик говорил про свое детство?

– Вспоминал о нем так, будто оно прошло в раю, – отвечаю с улыбкой.

– Странно. – Анна поднимает глаза, и от ее взгля́да становится не по себе, где-то внутри зарождается страх.

– Почему странно?

– Зная, с кем Патрик дружил в детстве, – произносит она задумчиво, – невозможно понять, зачем он так сюда стремился. Ты сказала, у него остались только счастливые воспоминания, но его друг, его лучший друг… Тот парень, что…

– Знаю, Ян Хупер, – перебиваю новую подругу. – Но они с Патриком не были друзьями.

– Нет, я не о Хупере. – Анна отрицательно качает головой. – Он появился здесь перед самым убийством, а в нашей школе никогда не учился. Патрик дружил с Джоном Эвансом. Они оба и этот тип из галереи были закадычными друзьями – просто неразлейвода.

Это неправда. Не может быть правдой, иначе муж бы мне рассказал. Ведь он был бы потрясен убийством друга. Господи, и разве мог тогда Патрик не поехать на похороны?

– Забудь, – говорит Анна, увидев, как я изменилась в лице. – Столько лет прошло. Я могла ошибиться, ведь в их компанию никогда не входила.