Женщина в жизни великих и знаменитых людей - [27]

— В одно ясное зимнее утро, когда у меня собрались гости, — рассказывала ей мать Гёте, — Вольфганг предложить нам ехать на Майн, прибавив: «Ты, мама, ведь не видала катания на коньках». Я надела свою кармазиновую шубку с большим шлейфом, застегивавшуюся до низу золотыми пряжками, и мы поехали. Мой сынок тотчас принялся скользить, как стрела, между другими. Воздух подрумянил его щеки и пудра осыпалась с его темных волос. Когда ему попалась в глаза моя кармазиновая шляпа, он подлетел к карете, весело смеясь. «Ну, что тебе нужно?» спрашиваю я. «Ведь тебе в карте не холодно, мама, дай-ка мне свою бархатную шубу». — «Уж не намерен ли ты надеть ее?» — «Да, конечно, надену». Я сняла свою славную теплую шубу, а он надел ее и, накинув на руку шлейф, побежал на лед, как настоящий сын богов. Если б ты его видела, Беттина! Ничего не могло быть прекраснее! От удовольствия я хлопала в ладоши. Как теперь вижу его перебегающим из под одной арки моста к другой, а ветер несет шлейф во всю длину его. Твоя мать была тогда на льду; ей-то он и хотел понравиться…

В Германии до сих нор благоговейно относятся к памяти Екатерины Гёте, а в родном ее городе Франкфурте еще недавно, во время празднования 150-лет со дня рождения великого поэта, собирались ей поставить памятник. Не знаю, чем кончилась эта затея, но что, Frau Aja, как ее называли, заслуживает памятника, не сомневается всякий, кто читал и любил Гёте и воспитал на нем свое эстетическое чутье. Недаром один энтузиаст, поговорив с нею, воскликнул: «Теперь я понимаю, почему Гёте сделался великим человеком!».

Гёте и Гретхен

Но вот кончилось влияние матери. Гёте сделался юношей и пустился в открытое море жизни. Тут-то на первых порах, имея всего пятнадцать лет от роду, он опять столкнулся с женщиною. Но какая разница в чувствах? Там — любовь и чистота, здесь — любовь и тайные греховные мысли, тайные потому, что, несмотря на все свои выдающиеся способности, дававшие великому олимпийцу возможность быть выше своих сверстников на целую голову, в душе его не было еще тогда места для открытых чувственных порывов. В нем бродили уже страсти, но они были только легкой зыбью на гладкой поверхности моря, которому суждено было сделаться бурным только в будущем.

Кто была Гретхен, которую многие считают первой любовью поэта? Некоторые биографы и комментаторы совершенно отрицают ее существование, думая, что это был просто плод юного воображения[55]. Конечно, есть некоторая доля поэзии в подобном взгляде на жизнь. Гретхен — поэтический образ! Она преследовала Гёте во дни юности, сопровождала его мечты в зрелом возрасте, служила ему музою на старости лет, воплотившись в конце концов в образе чарующей фаустовской Гретхен, лучшей и симпатичнейшей из гётевских героинь, которую немцы так охотно возводить в национальный тип. Как видно, простора для предположений здесь много. Но не лучше ли признать свидетельство самой матери Гёте, которая сама часто говорила о Гретхен, как о предмете первой любви ее сына, и в особенности автобиографии поэта, в которой он сам подробно распространяется об этой любви? Это тем более необходимо, что в самом факте нет ничего необыкновенного. Вот что рассказывает сам Гёте. Ему пришлось как-то очутиться в обществе веселых молодых людей, не брезговавших, как оказалось впоследствии, даже такими неблаговидными средствами, как подделка векселей, для того, чтобы добыть суммы, необходимые для кутежа. Между прочим они доставляли ему заказы на стихи для разных торжественных случаев, как свадьбы, похороны и т. п., и вырученные деньги прокучивали вместе. На собраниях этих-то молодых людей Гёте и встретился с очаровательной блондинкой по имени Гретхен. Она была старше его на год или полтора и хотя принимала поклонение молодого поэта, но не позволяла ему никаких фамильярностей. Так шло время. Однажды веселая компания засиделась за полночь. Гёте не мог вернуться домой, боясь отца, и остался среди товарищей, тем более, что ж Гретхен была тут же. Долго разговаривали молодые люди, но, наконец, стали засыпать один за другим. Заснула и Гретхен, положив хорошенькую головку на плечо своего кавалера, который гордо и счастливо сидел, стараясь не двигаться, нова сам не заснул. На следующий день утром Гретхен была уже более ласкова с поэтом и даже нежно пожала ему руку. Казалось, сближение было обеспечено, как вдруг полиция узнала о проделах молодых людей. Началось дознание, пошли допросы. Последние и расстроили все дело, так как Гретхен заявила на допросе, что действительно встречалась с Гёте и даже с удовольствием, но что она всегда смотрела на него, как на ребенка, и относилась к нему, как сестра к брату. Показание это оскорбило Вольфганга до глубины души. Он, несмотря на свои пятнадцать лет, считавший себя взрослым, превращается вдруг в мальчика, на которого смотрят сверху вниз! Гёте плакал, сердился, негодовал и, конечно, прежде всего «вырвал» из своего сердца «женщину», так беспощадно осмеявшую его лучшие «чувства»!

Впоследствии он написал водевиль под названием «Соучастники», в основание которого положены впечатления первой любви, — произведение детское, слабое, неустойчивое, как и сама любовь, послужившая ему канвою.