Женщина в черном 2. Ангел смерти - [27]

Взял ее руку в свою, сочувствие в его глазах сменилось тревогой.

– Послушайте, – продолжил он, сильнее сжимая руку молодой женщины, осторожно, словно сообщая пациенту, что тот неизлечимо болен, – наверное, будет лучше, если вы уедете, как только прибудут другие учителя.

Ева похолодела – не такого ответа она ждала. Отшатнулась, и рука ее выпала из ладони Родса.

– Да вы не понимаете! Я ничего не выдумываю, я! Ничего я!..

– Следовало бы ожидать, – пожал плечами Джим, – что вы не выдержите необходимости круглосуточно присматривать за детьми. Вы сами еще почти девочка.

Еве на мгновение представилось, будто она – героиня трагического викторианского романа, которую объявили истеричкой, отказываются верить ее мольбам и жалобам и вообще скоро упрячут в лечебницу – для ее же собственного блага.

– Нет, – замотала она головой, – тут ничего общего с… я справлюсь. Обещаю.

Сострадание в глазах Родса сделалось почти болезненным. Он вновь взял ладонь Евы.

– Учителя, которые приедут, имеют больше опыта. Ничего личного, но у них есть собственные дети, – он потрепал ее по руке, улыбнулся, надеясь, что улыбка вышла одобрительной. – Я уверен, вы поймете.

Ева не находила слов для ответа. Она резко развернулась и увидела: на ступеньках у входной двери стоит Эдвард. Должно быть, он слышал каждое слово.

Мальчик смотрел сквозь нее, прижимая к груди куклу, и нарумяненное деревянное лицо игрушки, казалось, насмешливо, с издевкой ухмылялось.

Эдвард повернулся – и ушел в дом.

Ангел смерти

Снег начал таять. Корочка наста стала тонкой и хрупкой, и каблучки Евы легко проламывали его, увязая в размокшей траве и почве под ним. Один хрупкий мирок разлетался в осколки, и под ним обнаруживался другой – столь же беззащитный.

Дети сидели в доме. Еве следовало бы, наверное, сказать им, что там они в безопасности, однако в действительности она начинала подозревать: это далеко не так. Ну да ладно, по крайней мере они там все вместе, и Джин за ними приглядывает, так что чересчур сильно Ева за ребятишек не беспокоилась.

Она шла сквозь окутанный туманом лес, не запоминая дороги и не выбирая направления. Просто не было сил оставаться близ дома, хотелось уйти как можно дальше. В ушах все еще звучали слова Джима Родса, в душе чувство вины мешалось с обидой.

Ева остановилась. Потеребила медальон с херувимом на шее. Прикрыла глаза.

Хотелось плакать, кричать, оказаться где-нибудь далеко-далеко отсюда. Стать кем-нибудь другим. Она чувствовала – в уголках глаз, под сомкнутыми веками, собираются слезы, и мужественно пыталась не дать им пролиться. Она сильная, она выдержит, она не сдастся!..

Открыла глаза, сердито смахнула слезы ладонью. Впереди, за деревьями, полускрытая туманом, вырисовывалась неподвижно застывшая человеческая фигура. Ева отошла от дерева, чтобы разглядеть получше, и стала приближаться к ней.

Женщина. С ног до головы – в черном. Однако одежда ее не была обычной и современной – казалось, длинному и тяжелому платью несколько десятков лет. На голову незнакомка набросила черную вуаль, однако Ева даже на расстоянии могла рассмотреть ее белое, точно кость, лицо и огромные сверкающие черные глаза.

Еву затрясло – она узнала лицо, мелькнувшее под половицами в погребе.

Женщина просто стояла и не сводила с нее взгляда.

– Что вы здесь делаете? – крикнула Ева. – Что вам здесь нужно?

Незнакомка в черном повернулась и неторопливо пошла прочь.

– Постойте!..

Ева побежала следом, однако силуэт женщины все отдалялся – вот она уже скрылась за купами деревьев, и напрасно Ева прибавляла скорость, стараясь не отставать, – незнакомка неизменно оказывалась впереди, ее не удавалось догнать, хоть мчись изо всех сил. Еве казалось – она оказалась во сне, в мире, где логика яви более не действует.

– Подождите, вернитесь!

Ева прибавила скорости. Ей настолько отчаянно хотелось нагнать удаляющуюся незнакомку, что дороги она не разбирала, – с тропинки сбежала уже давно и теперь неожиданно для себя оказалась на довольно высоком холме – слева вниз убегал каменистый склон. Непривычно неровную почву покрывал скользкий талый снег. Ева споткнулась, замахала руками, пытаясь сохранить равновесие, не удержалась и кубарем покатилась вниз с холма.

Ее проволокло по сучьям и корням, грязи, снегу, опавшей листве, и, наконец, Ева приземлилась у подножия холма, напоследок приложившись спиной обо что-то твердое и холодное, да так, что из нее едва дух не вышибло. Ева судорожно зажмурилась, с трудом восстанавливая дыхание, открыла глаза…

И заорала в голос.

Над ней нависала чья-та фигура – руки раскинуты, крылья широко распахнуты. Сердце судорожно билось – Ева не сразу догадалась, что видит всего лишь статую ангела.

Медленно, с трудом она поднялась с земли, стряхнула грязь с одежды. Она попала на кладбище, только и всего. Бросила быстрый взгляд туда и сюда, но нет, незнакомки, которую она преследовала, нигде было не видно.

Внимание молодой учительницы привлекли каменные надгробия. Все сплошь старинные, такие же, – подумалось ей, – старинные, как и дом. Кто-то недавно пытался кое-как привести их в порядок, – очевидно, перед приездом детей, но результат подобных усилий оказался далек от совершенства. Состояние надгробий было ужасным – время разрушало и камни, как разрушило некогда лежащие под ними тела. Еве с трудом удалось разобрать надпись на ближайшем: