Женщина-призрак - [30]

– Когда он был здесь в последний раз?

– Два месяца назад. Он поспорил о чем-то с моим мужем и больше уже не приходил сюда.

Она проговорила это с заметным сожалением.

– О чем был спор?

– Об этом вам придется спросить Лестера. Они в чем-то не смогли понять друг друга.

– Могу я поговорить с вашим мужем?

– Он лег спать. Эти два дня были очень трудными для него.

– Мне очень жаль, но лучше было бы поднять его.

– Мне бы не хотелось этого делать. Знаете, ведь Лестер не так уж молод.

Женщина не шевельнулась. Она была из тех мечтательных особ, которые очень тяжело воспринимают изменения в жизни. Будучи матерью, она могла бесконечно долго дежурить у телефона, но, если бы он зазвонил, то не нашлась бы, что ответить.

– Наша дочь вместе со сбежавшим юнцом сейчас находится где-то в море. Она подозревается в убийстве и похищении ребенка, а вы не хотите разбудить ее отца.

Я встал и подошел к двери.

– Если вы не позовете своего мужа, я сам пойду к нему.

– Хорошо, раз вы так настаиваете.

Когда она проходила мимо меня, мне показалось, что от нее веет холодом. Это, наверное, было присущим ей качеством. Да и сама комната тоже вызывала ощущение холода и какой-то искусственности. Ярко горевшие лампы в канделябрах казались застывшими слезинками. От мраморного камина веяло могильным холодом. В вазах стояли искусственные цветы, дополнявшие неприятное впечатление искусственной жизни.

В комнату вошел Лестер Крэндел. Можно было подумать, что чужим в доме был скорее он, нежели я. Он был невысок, крепкого сложения, седовласый, с седыми стального оттенка бачками, словно клещами охватывающими его небольшое лицо. Он улыбался, как человек, который хочет понравиться.

Рукопожатие его было твердым, и я отметил, что у него большие руки, хранящие следы тяжелой работы в прошлом – распухшие суставы пальцев и загрубевшую кожу. Я подумал, что он всю жизнь провел в тяжелой работе, медленно взбираясь на вершину небольшого холма благополучия, с которого его дочь спрыгнула в один миг.

На нем был красный шелковый халат, сшитый по фигуре, из-под халата выглядывала ночная рубашка. Лицо его раскраснелось, волосы были влажными. Похоже, он только что принял душ. Я извинился за то, что побеспокоил его.

– Ничего, ничего. Поверьте мне, я без труда поднимаюсь в любой час ночи. Насколько я понял, у вас есть сведения о моей девочке?

Я кратко рассказал ему то, что знал. Казалось, под давлением моих слов лицо его еще больше сморщилось. Он делал усилия, чтобы не выказать страха, от которого глаза его наполнились слезами.

– Но ведь должна же быть причина тому, что она сделала. Сьюзен – очень чувствительная девочка, и я не верю, что она принимала наркотики.

– Что за парни окружали ее?

– У нее всегда было очень мало знакомых ребят. Конечно, она ходила на вечеринки, к тому же несколько лет назад мы устроили ее в школу танцев – в танцкласс и класс балета. Что касается парней, то все они теперь какие-то странные, и это меня обескураживает. А вообще-то у нее были в основном подруги.

– А Джерри Килпатрик? Насколько мне известно, он приезжал к вашей дочери.

Крэндел покраснел.

– Откуда вы это знаете?

– Мне сказала ваша жена.

– Женщины всегда болтают лишнее, – заметил он, – Да. У нас с ним был спор. Я попытался сбить парня с его жизненной философии. Я дружески спросил его, чем он собирается заняться в жизни, а он ответил, что единственное его желание – это чтобы его оставили в покое. Мне его ответ не понравился, и я посоветовал ему подумать о том, что случится с нашей страной, если все станут на такую позицию. Он ответил, что со страной это уже случилось. Не знаю, что он подразумевал под этим, но его тон мне тоже не понравился. Я сказал, что если его жизненная философия на самом деле такова, то ему лучше убраться из моего дома и больше не являться сюда. Этот молодой хам заявил в ответ, что сделает это с большим удовольствием. Он уехал и больше не появлялся. Ну и скатертью дорога.

Лицо Лестера побагровело, а на виске стала пульсировать маленькая жилка. Я почувствовал к нему симпатию.

– Жена сказала мне тогда, что я поступил неправильно, – продолжал он, – Знаете, как смотрят на это женщины. Они считают, что девушка обязательно останется старой девой, если не выйдет замуж в восемнадцать лет или, по крайней мере, не будет помолвлена.

Крэндел поднял глаза к потолку и прислушался. Я тоже молчал.

– Господи, что она там делает столько времени?

Он встал и пошел к двери. Я тоже поднялся, и мы вышли в холл. Он шел тяжело, опустив плечи. Казалось, отчаяние подействовало на него только физически и еще не дошло до сознания.

Из-за двери в библиотеку слышались сдавленные рыдания. Миссис Крэндел стояла возле книжных полок и горько плакала. Муж подошел к ней и, поглаживая ее по спине, попытался успокоить.

– Не надо плакать, мама. Мы вернем ее обратно.

– Нет, – она говорила, качая головой, – Сьюзен никогда не вернется сюда. Мы не имеем права тащить ее на старое место.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Это не наше место. Все, кроме тебя, знают это.

– Это неправда, мама. Я достиг большего, чем любой в этом квартале. Я мог бы купить и продать любого из них.