Шум листьев разбудил меня незадолго до рассвета. Горячий ветер врывался в спальню через открытое окно. Я встал, закрыл окно и опять лег в постель, прислушиваясь к порывам ветра.
Через некоторое время ветер стих, тогда я снова встал и открыл окно. Прохладный воздух, напоенный свежестью близкого океана, доносил и все запахи этой местности, именуемой Западным Лос-Анджелесом. Я вернулся в постель и проспал до тех пор, пока меня не разбудила болтовня моих соек.
Я называл их своими. Пять-шесть соек спикировали на мой подоконник и расселись там. Когда, я пошевелился, они ретировались на магнолию, росшую возле входной двери.
Я прошел на кухню, открыл банку консервированного арахиса и бросил пригоршню орехов в окно. Множество соек тотчас слетелось во дворик дома. Я оделся, взял банку с орехами и спустился по лестнице.
Стояло прекрасное сентябрьское утро. Небо по краям имело слегка желтоватый оттенок, какой бывает у дешевой бумаги. Было полное безветрие, но все же я уловил в воздухе горячее дыхание пустыни.
Бросив своим сойкам еще пригоршню орехов, я наблюдал, как они разыскивают их в траве. Из дверей квартиры первого этажа вышел маленький мальчик в голубом хлопчатобумажном костюмчике. В этой квартире жила супружеская пара Уоллеров, мальчика же я видел здесь впервые. На вид ему было лет пять-шесть. Его темные волосы были коротко острижены, в голубых глазах мелькало какое-то беспокойство.
– Ничего, если я выйду? – спросил он.
– Ничего.
Оставив дверь широко распахнутой, он направился ко мне, очень осторожно, чтобы не спугнуть птиц. Они не обратили на него никакого внимания, слишком занятые тем, как бы перехитрить друг друга в борьбе за орехи. Над двориком стоял непрерывный хриплый гвалт.
– А чем вы их кормите? Орехами?
– Совершенно верно. Хочешь орехов?
– Нет, спасибо. Папа возьмет меня в гости к моей бабушке. Она всегда кормит меня всякой всячиной. Она и птиц тоже кормит.
Он помолчал и добавил:
– Мне бы никогда не пришло в голову кормить соек арахисом.
Я протянул ему открытую банку. Он набрал полный кулачок орехов и бросил их в траву. Тут же налетели сойки. Две из них подрались.
Мальчик побледнел.
– Они убивают друг друга?
– Нет, только дерутся.
– А других птиц сойки убивают?
– Иногда убивают.
Я попытался изменить тему разговора:
– Как тебя зовут?
– Ронни Броджест. А каких птиц они убивают?
– Ну… маленьких птичек других пород.
Мальчик поднял плечи, весь как-то подобрался и при» жал к груди руки, похожие на недоразвитые крылья.
– А детей они убивают?
– Нет. Они ведь очень маленькие.
Казалось, это немного подбодрило его.
– Теперь я, пожалуй, захотел орехов.
– На, возьми.
Он встал передо мной и поднял вверх голову, сощурившись от яркого солнца.
– Вы подбрасывайте по одному ореху, а я буду ртом ловить их.
Я подбросил орех, он поймал его ртом. Потом мы повторили это несколько раз. Сойки, как сумасшедшие, кружили вокруг нас.
С улицы во двор вошел молодой мужчина в полосатой спортивной рубашке. Стоило на него взглянуть, как сразу же бросалось в глаза поразительное сходство с ним мальчика. Мужчина помахивал тонкой дешевой коричневой сигаркой.
В тот же момент из дверей квартиры Уоллеров вышла молодая женщина с коротким хвостиком темных волос. Казалось, она поджидала мужчину. Женщина была очень мила, и мне стало неловко за свое небритое лицо.
Мужчина сделал вид, что не заметил ее, и холодно обратился к мальчику:
– Доброе утро, Ронни.
Мальчик бросил на него короткий взгляд, но не повернулся в его сторону. Лицо его теряло выражение безмятежного спокойствия по мере того, как мужчина и женщина приближались к нему с разных сторон. Все его тело словно съежилось. Он ответил тоненьким голосом:
– Доброе утро.
Мужчина резко обернулся к женщине.
– Он боится меня, – резко проговорил он. – Скажи, ради Бога, что ты ему обо мне наговорила?
– Мы не разговаривали о тебе, Стэн, это не в наших интересах.
Мужчина наклонил вперед голову и застыл в этой позе, как человек, готовящийся броситься в атаку.
– Как это понимать: «не в наших интересах»? Это что, обвинение?
– Нет, но можешь считать и так, если тебе этого хочется.
– Кто это развлекает Ронни? Может быть, он и тебя развлекает?
Говоря это, он размахивал рукой с зажатой между пальцами горящей сигаркой.
– Я даже не знаю имени этого джентльмена!
– Разве это что-нибудь меняет?
На меня он не обращал никакого внимания.
Женщина побледнела, будто ей вдруг стало дурно.
– Остановись, Стэн. Я не хочу никаких неприятностей.
– Если бы ты не хотела неприятностей, то не уехала бы от меня.
– Ты сам знаешь, почему я уехала, – проговорила она дрожащим голосом. – Та девчонка еще в доме?
– Хватит говорить об этом!
Он резко повернулся к мальчику:
– Пойдем отсюда, Рон. Сегодняшний день ты проведешь у бабушки Нелли в Санта-Терезе.
Сжав кулачки, мальчик стоял между нами и смотрел под ноги отцу.
– Я не хочу ехать в Санта-Терезу. Я что, должен ехать?
– Да, ты должен, – подтвердила женщина.
Мальчик двинулся ко мне.
– Но я хочу остаться здесь. Хочу остаться с этим дядей.
Он схватился за мой поясной ремень и опустил голову, спрятав от взрослых лицо.
