— Понятно. Вы защищаете его от меня. Он не видел моего письма.
— Да.
И никаких извинений. Она ждала ответа, которого быть не могло. Все переживания напрасны. Виконт Пулборо даже не знает, что Элоиз писала ему.
Его драгоценная семья сделала все, чтобы он не волновался. Им нет дела до ее переживаний.
Конечно, нет. Подумаешь, незаконнорожденная, которая не хочет оставаться таковой.
Тут она похолодела. Кто-то прочел ее письмо. Обсуждал его.
Письмо было очень личным. Слова давались так тяжело. Она даже не могла представить, что его прочтет кто-то помимо отца.
— Вы читали его? — тяжело вздохнув, спросила Элоиз.
— Нет.
— А кто?
— Это важно?
— Они не имели права этого делать. Личное письмо не касается никого, кроме… — Она заколебалась, не зная, как назвать виконта. Слово «отец» застряло в горле. — Кроме виконта Пулборо и меня.
— Даже жены виконта?
— Да.
— Но почему сейчас? — тихо спросил он.
— Извините?
Джем вежливо улыбнулся.
— Я не могу понять, почему вы написали именно сейчас.
Элоиз перевела дыхание. Его слова смутили ее. Она никак не могла взять в толк, что он хочет сказать, но чувствовала его неодобрение.
Это задело ее. Он не верит ей. Джем Норланд не верит, что она действительно родная дочь виконта. Это не его дело, но он посмел… он посмел…
Сложно было облечь в словесную форму свои чувства, свой гнев. Как он посмел устроить ей допрос? Подозревать маму? Разве мама не знала, кто отец ее ребенка?
Он хочет выяснить, почему Элоиз решилась именно сейчас пойти на контакт? Хорошо, она ответит ему.
— Потому что я только недавно осознала, как это важно. — (Его лоб прорезала глубокая морщина.) — Когда моя мама умерла, осталось письмо. Вместе с ее завещанием. — Элоиз с трудом подбирала слова. Гнев душил ее, сердце сжималось от горя. Она не могла продолжать.
Вспомнился тот день… Женщина-полицейский, которая сообщила ей… Долгий путь домой. Шок и пустота. Она не могла поверить, читая слова, написанные четким почерком матери. Письмо из могилы.
Эти слова мама надеялась однажды произнести. Она написала их, заботясь о дочери, которую любила.
Сначала Элоиз была слишком занята, чтобы как следует все обдумать. Нужно было организовать похороны, все оплатить. Освободить дом. Ее жизнь круто изменилась в одно мгновение, прежнее вернуть было нельзя.
Злость появилась гораздо позже, шесть лет спустя, когда она достала с антресолей мамины вещи и стала их разбирать. Целая жизнь вместилась в две картонные коробки. Она поискала в Интернете и нашла фото Колдволтхэмского аббатства — таково было официальное название имения виконта.
Потом она перечитала мамино письмо, удивляясь, что в нем не было горечи. Мама любила отца. Верила, что он правильно поступил.
С этого момента Элоиз стала испытывать любопытство. Вот почему именно теперь. Но как человек, вроде Джема Норланда, сумеет понять ее чувства? Она и сама до конца себя не понимает.
Элоиз тяжело вздохнула.
— Мама попала в автокатастрофу. Шесть лет назад. Грузовик… — Горло перехватило, на глаза навернулись слезы. — Шофер заснул за рулем. Она умерла. Мгновенно.
— Мне очень жаль.
Джем потянулся к ней. Она отступила назад и подняла руку, словно защищаясь.
— Это произошло очень-очень давно. Вы хотите знать, почему я так долго ждала? Мама никогда не говорила мне, кто мой отец. Держала это в тайне. Она не призналась никому. Осталось ее письмо…
— Никому?
Ее глаза рассерженно сверкнули.
— Мама сильно любила вашего отчима. Она просто тихо исчезла. Родила ребенка для себя. Никогда ни о чем не просила. Никогда не пыталась встретиться. Никогда… — Она всхлипнула. — Мама была в сотни раз лучше, чем он.
Она резко повернулась и двинулась сквозь толпу. Сердце громко стучало от гнева. И жалости.
Ее письмо не дошло до человека, которого любила мама. Оно попало в чужие руки. Тайна матери стала известна людям, от которых она хотела ее скрыть.
Ее желание узнать, что же произошло много лет назад, надежда получить ответ, понять, как все было, потерпели крах. Она испытывала разочарование и боль. Боль за себя и за маму.
Элоиз автоматически дошла до дамской комнаты. Слезы душили ее, застилали глаза.
К счастью, там никого не оказалось. Она включила холодную воду и принялась умываться.
Джем не поверил ей. Другого Элоиз и не ждала.
Открылась дверь. Вошли две женщины средних лет. Она взяла себя в руки и выключила воду.
Нужно уйти домой и подумать, что теперь делать. И еще нужно выплакаться.
Касси будет недовольна, но Элоиз не вынесет продолжения разговора с Джемом Норландом. Как он смеет считать, что ее мама лжет?
Она смахнула слезу, поправила макияж и вышла из дамской комнаты.
На нее опять обрушились гомон толпы, жаркий воздух и тяжелый запах парфюма. Элоиз устало прижала руку ко лбу и направилась через зал к своей шефине.
— Ты выглядишь ужасно, — заметила Касси. Элоиз напряглась. Они дружили, но между ними не было доверительных отношений. Когда мама умерла, вдруг обнаружилось, что Элоиз некому открыть душу. У нее нет близких людей.
— Хороший сон все вылечит, — солгала она. — Пойду-ка я домой.
Касси недовольно поджала губы. Она жила только работой и от остальных требовала того же.
