— А вдруг нет?
— Это его привычка, — улыбнулся Джем.
— Как хорошо, что у вас такие отношения, — с горечью сказала Элоиз.
У нее не было никого, абсолютно никого, с кем она могла бы обсудить свои дела и проблемы. Раньше ее это особенно не беспокоило, но теперь, когда в жизни столько изменилось, захотелось с кем-нибудь поделиться.
— Как вы начали заниматься модой? — поинтересовался Джем.
— Во время учебы я устроилась, чтобы подработать, в редакцию: варила кофе, отвечала на телефонные звонки и наблюдала за работой стилиста.
— А потом Кембридж и первое место по английской литературе.
— Потом Кембридж. Вы неплохо осведомлены.
Джем улыбнулся, и Элоиз отвела глаза. Что с ней происходит? Почему?
С трудом она сумела вернуться к теме разговора и продолжала:
— После университета я опять пошла в журнал. Чтобы оплачивать квартиру, четыре вечера в неделю работала в тамошнем баре.
— Вы обладаете завидным упорством.
— Я не хотела жить так, как жила моя мама. — Она замолчала.
Джем сделал паузу и потом спросил:
— Это было так трудно?
— Она была несчастна. — Слезы опять подступили к глазам. — Вы себе даже представить не можете.
— Я знаю, что такое несчастье, — кратко сказал он. — И оно не всегда связано с отсутствием денег.
Элоиз озадаченно взглянула на него. Гнев в его голосе был таким же неожиданным, как и слова.
— Я думала… я думала, что вам нравится жить в поместье.
— Колдволтхэм стал моим убежищем. Но до того пришлось многое пережить.
— Да, наверно, — нахмурилась Элоиз. К пятнадцати годам она уже знала, что лишена в жизни многих вещей. Она никогда не летала на самолете, не могла поехать во Францию на учебу, не могла заниматься музыкой, потому что мама была не в состоянии оплачивать уроки.
Но Джем? Что произошло с ним?
Она вспомнила, что его отчислили из школы. Возможно, он был неуправляемым ребенком, травмированным смертью отца?
А Белинда? Она тоже была несчастна.
Элоиз стало стыдно. Она забыла, что у других людей есть собственные проблемы.
— Моя мама начала работать в аббатстве, когда ей исполнилось девятнадцать. — (Джем не поднимал глаз от тарелки, напрасно Элоиз ждала от него хоть какой-то реакции.) — Лоуренс сказал, что это напоминало удар молнии. Словно сошлись две половинки. — Она вертела в руках чашку — Его жена… — С трудом удерживая слезы, она подыскивала верные слова. — Извините… черт, обычно такого со мной не происходит.
Элоиз поставила чашку и трясущимися руками закрыла лицо.
Джем дотронулся до ее руки, она судорожно сжала пальцы. Оба замолчали. Что он мог сказать, чтобы облегчить ее муки?
— Извините, — смущенно произнесла Элоиз и вытерла слезы.
Она больше не была ледяной блондинкой, какой показалась ему при первой встрече. Она всегда будет для него женщиной, которую переполняют эмоции…
— Не могу понять, почему я плачу.
С сочувственной улыбкой Джем глядел, как Элоиз мужественно старается взять себя в руки.
Она еще раз вытерла глаза.
— Он рассказал мне о своей жене, Сильвии. О ее болезни.
— Они были женаты двадцать девять лет.
Элоиз подняла на него глаза, полные страдания. В душе Джема все перевернулось.
— У Сильвии было тяжелое неврологическое заболевание, от которого она и умерла. Жестокая участь, особенно для очаровательной образованной женщины. Лоренсу было невыносимо смотреть на это.
— Это была тяжелая затяжная болезнь, — сказал Джем, допивая пиво.
— Лоренс мне все объяснил. Он сильно любил ее, страдал от безысходности. Он обеспечил ей самое лучшее лечение и уход. А сам пытался отрешиться от происходящего, проводя долгие вечера в библиотеке.
Джем знал об этом от самого Лоренса. Тот очень сожалел, что так вел себя в последние месяцы жизни Сильвии. Но как объяснить его связь с Ванессой? И отказ от ребенка. Невозможно представить.
— Тем летом мама приехала в поместье. Она была такая юная… и такая красивая. И… он сказал, что она была очень добра и сердечна.
Она задумалась, словно вспоминая что-то.
— И у них начался роман? — предположил Джем.
— Случайно. Лоренс говорит, что вовсе не стремился к этому, он не мог предположить, что Несса, как он ее называет, испытывает к нему что-то.
Она задумчиво сплела пальцы.
— Но она полюбила его?
— Да, — Элоиз судорожно вздохнула. — Он сказал, что все началось с безобидной чашки чая на террасе и стало для него таким же необходимым, как дыхание.
Джем ясно представил себе отчима, произносящего эти слова. Он часто повторял, что большие решения являются следствием множества малых. Важно следить за малыми решениями, чтобы большие были правильными… и достойными.
Впервые Джем подумал, не отсюда ли пошла жизненная философия Лоренса?
— И как долго они были любовниками? — спросил он.
— Не долго. По крайне мере не физическими любовниками. Лоренс полюбил маму сразу же, как она тут появилась. Он думал, что ему ничего не грозит, вряд ли ее привлечет такой пожилой человек.
— Ему было только сорок пять.
— А ей — девятнадцать. Она казалась ему похожей на свежее и прекрасное майское утро.
Следы опять навернулись ей на глаза. Одна слезинка покатилась по щеке, оставляя серебристый след. Джем не задумываясь протянул руку и вытер ее.
Элоиз сама была как майское утро. В свои двадцать семь она выглядела более зрелой, чем Ванесса на фото, но сходство явное.
