Да. Ей это не нравилось. По крайней мере раньше. Но теперь все по-другому. Каллен говорил с ней так, будто она что-то значила для него.
Ей нравилось так думать. Она может и не принять его совет, но есть что-то особенное в том, когда ты знаешь, что мужчина заботится о тебе, о твоем благополучии…
Но Каллен думал прежде всего о ребенке. О своем сыне, а не о ней. Она желала лучшего для своего сына тоже, но… но ей хотелось, чтобы ее муж думал о ней как о женщине, а не только как о матери своего ребенка.
У Мариссы сжалось сердце.
Что с ней происходит? Две недели она избегала общения с Калленом. Ее злили перемены в жизни, хотя в глубине души она знала, что логично было согласиться на этот брак.
Теперь просто из-за того, что Каллен держал ее руку во время того, как ей делали ультразвук, из-за того, что у него в глазах были слезы, когда он смотрел, как двигается их ребенок внутри нее, она готова была смягчиться и по-другому относиться к мужчинам. Она становилась такой, какой поклялась себе не быть никогда.
Нет. Этого не случится.
Марисса выпрямилась.
— Ты прав, — холодно сказала она. — Я не люблю, когда мне говорят, что делать.
Каллен взял ее за руки. Она попыталась освободить ладони, но он сжал ее пальцы.
— Ладно. Скажем так. Ты не слишком худая. Тебе просто нужно набрать пару килограммов, чтобы быть еще прекраснее.
— Оставь, Каллен, — процедила Марисса. — Мне не нужно есть еще больше, и я далеко не красавица. Если уж говорить правду, то я выгляжу, как беременный кит.
Каллен хихикнул.
Светофор переключился на красный свет. Он нажал на тормоз, взял ее руку и прижал к губам.
— Прекрасный кит.
О, он прикоснулся губами к ее руке. Неужели он не знал, что делает с ней его нежность? Что она таяла от его поцелуев? Что ей хотелось броситься в его объятья?
Она не совершит такой глупости. Незачем становиться еще уязвимее.
Она даже готова была признать, что Каллен — порядочный человек. Но между ними нет чувств. Есть только долг, чувство ответственности… и ее уязвимость.
Через два года, согласно контракту, они могут развестись. И как только ее мужу надоест семейная жизнь и она сама, он исчезнет из ее жизни, как вчерашний снег. Только дурак мог забыть об этой маленькой подробности.
Марисса выдернула руку и поправила юбку.
— Спасибо за комплимент, — сказала она, не смотря на него, — но я не верю в сладкие речи.
— Это не сладкие речи, дорогая, это правда. Что может быть прекрасней моей жены, расцветшей во время беременности?
Его жена. Их ребенок. Это звучало так чудесно. Так замечательно. Только… Только…
— Я знаю место, где можно пообедать, — мягко напомнил он.
— Я не голодна.
— А я голоден. — Он улыбнулся. — Ну же. Расслабься. Говорю тебе, я хочу отвезти тебя в одно место, где мы сможем отпраздновать наш первый визит к врачу.
— Я хочу вернуться домой.
Каллен увидел непреклонное выражение на лице Мариссы. Она вздернула подбородок, а это предвещало беду. Что происходит? Наверное, гормоны виноваты. Он вспомнил, как Кир говорил ему, что Кэсси сводит его с ума: то она не в меру нежная, то не в меру резкая, то непоследовательная.
Ну ладно. Он не попадется на крючок. Если Марисса хочет ссоры, она не получит ее.
— Знаешь что, — сказал он. Зажегся зеленый свет. — Мы уедем из города. Я знаю одно местечко на побережье…
— Знаешь, что я тебе скажу, — перебила Марисса, — мы все-таки едем домой.
Губы Каллена сжались. «Спокойно», — сказал он себе.
Пошло все к черту.
— Разве нам нечего отметить сегодня?
— Мой сын здоров. Этого достаточно.
— Наш сын, — мрачно сказал Каллен. — Почему ты постоянно забываешь об этом?
— Как я могу забыть? Ты не даешь мне сделать этого.
— Вот именно, — рявкнул Каллен. — Хватит. — Он принял решение и выехал на автомагистраль, ведущую из города. Самолет доставит их в его дом на острове Нантакет.
Прошел почти час. За окном мелькнул указатель.
Кейп-Код.
Куда они едут, зачем?
У нее не было представления.
Каллен не сказал ни слова с тех пор, как они выехали из Бостона. Марисса пять минут кряду пыталась добиться от него, какого черта он делает. Потом она поняла, что не просто бьется как рыба об лед, но еще и играет ему на руку.
Она сжала губы и откинулась на спинку сиденья, решив прекратить бессмысленные вопросы.
Он останавливался только раз, около АЗС в пригороде Бостона. Каллен демонстративно вытащил ключ из замка зажигания и прошел в магазинчик при заправочной станции.
Марисса скептически подумала: он правильно сделал, что унес ключи, потому что его подозрение оправдалось бы. Она бы завела машину и уехала.
Он вернулся и принес два стаканчика с кофе и два завернутых в бумагу бутерброда.
— Без кофеина, — сообщил Каллен, поставил перед Мариссой на откидную крышку бардачка один стаканчик и положил бутерброд.
Разумеется, она проигнорировала его самого, его кофе и бутерброд. Он тоже не стал есть.
В животе у Мариссы заурчало. Ей казалось странным чувствовать такую заурядную вещь, как голод, когда тебя везли одному богу известно куда.
Мимо промелькнул еще один указатель. На нем было написано «Гианнис». Это название было ей знакомо. Разве дом какого-то президента не находился в Гианнисе? Форда, Джонсона, Кеннеди? Точно, там находился дом Кеннеди.
