Женщина, которая боялась любви - [11]

Поджав ноги, Меган обхватила себя руками, словно защищаясь от воспоминаний… Она не хотела верить прочитанному. Вернувшись в университет, она пошла проконсультироваться с врачом. Вот тогда-то и начался кошмар. Ей сделали анализы, и они все подтвердили в материнской истории. Меган унаследовала опасный ген, и он перейдет к ее детям. Вначале, пережив шок, Меган никак не отреагировала на трагическое известие, но в последующие месяцы она узнала настоящую муку, испытав все мыслимые эмоции: от злости до отчаяния. Она ненавидела мать за то, что та не сказала ей правду. Ненавидела весь мир за то, что он такой несправедливый.

Меган прислонилась головой к оконной раме и закрыла глаза. Она вспомнила, как доктор убеждал ее смотреть без страха в будущее и вести нормальную жизнь. Меган тогда не знала – смеяться в ответ на эти слова или плакать. Нормальная жизнь? Для нее это означало: муж и семья. Дети. Но как она могла, помня о своей наследственности, иметь детей? Как могла осудить свою дочь на такие муки, через какие прошла сама? Как могла девять месяцев носить под сердцем сына и потом наблюдать, как он медленно умирает?

Обрести душевный покой можно было, только признав, что не в ее силах что-то переделать в себе, а отчаиваться и дальше бессмысленно, опасно – она заболеет. Прошлое изменить нельзя, но она может подумать о будущем. И она ясно видела, как ей поступить. Она не будет рисковать своими нерожденными детьми. Она положит конец семейному несчастью, позаботившись стать последней в роду. Это был единственный выбор, какой ей оставался. Она не мученица. Ей не доставляло удовольствия принятое решение. Но Меган знала, что оно единственно правильное. И тогда она обрела наконец покой, о котором мечтала.

Принятое решение также означало, что она никогда не выйдет замуж. И этому тоже она подчинилась без колебаний. Но если у нее не будет мужа, тогда лучше не иметь никого. Не будет сожалений. Не будет упреков. Ее привязанностью станет карьера. И Меган жила, соблюдая принятые правила. Только однажды она сдалась перед одиночеством и вступила в связь с Тоби. Он любил ее, но она его не любила. Он надеялся, что сумеет изменить положение, и до определенного времени она позволяла ему делать попытки. Но Меган-то знала, что у их отношений нет будущего. И, разрешив ему надеяться, поступала честно. Даже после того, как она положила конец их связи, боль и чувство вины еще долго омрачали ей жизнь. Тогда Меган приняла еще одно правило – никаких интимных отношений.

Тяжело вздохнув, Меган провела пальцами по волосам. Боже, это невыносимо – заставлять других страдать. Но она не хотела брать, ничего не давая взамен. А дать она ничего не могла. Поэтому и не разрешала себе брать. Вот и приходилось каждого поклонника держать на расстоянии. Самый верный способ. Иногда случался промах, как сегодня вечером. Иногда она сталкивалась с неожиданным. Вроде влечения, которое она почувствовала к Лукасу… есть чему удивляться. Впрочем, ее и раньше влекло к мужчинам, но ничего из этого не выходило. И на сей раз все кончится так же. Она не сомневалась. Лучше не обращать внимания. Когда Лукас уедет, сколько бы он здесь ни пробыл, все снова пойдет по-прежнему.

Воодушевленная заговорившим в ней здравым смыслом, Меган потянулась, расправила усталое тело и наконец легла спать.

Утро следующего дня, солнечное и свежее, начиналось прекрасно. Меган надела белую маечку и трикотажные шорты цвета хаки. Костюм открывал ровный загар, результат долгого бездельничанья на воде. Всовывая ноги в спортивные туфли, она подумала, что, наверно, в полдень найдет время поплавать на яхте. Ну а нет – так нет…

По дороге в кухню Меган заглянула в комнату Дэниэла и не удивилась, увидев нерасстеленную кровать. Сказав себе, что не будет вникать в дела брата больше, чем должна, Меган, принюхиваясь, начала спускаться по лестнице. Дом заполнился запахом кофе. Нахмурившись, потому что было еще рано, Меган толчком открыла кухонную дверь. За столом сидел Лукас, перед ним стояла кружка дымящегося кофе.

Меган удивленно остановилась на пороге. Он оценивающе окинул взглядом ее стройную фигуру и длинные загорелые ноги. На его губах заиграла улыбка.

– Очень мило, – ласково похвалил он. Меган вновь почувствовала уже знакомый трепет во всем теле.

– Ты и сам выглядишь неплохо, – ответила она. Что было явным преуменьшением. Потому что в своих потертых джинсах и обтягивающей грудь черной футболке он бы порадовал любой чувствительный женский глаз. А ее глаз, видно, был слишком чувствительным, с неудовольствием признала Меган, ведь день для нее внезапно засиял еще ярче. С несколько участившимся пульсом она подошла к холодильнику. – Ты уже позавтракал? – От прозаического вопроса пульс вернулся в норму.

– Собирался. – Он качнулся на стуле, следя за ее движениями. – Но потом вспомнил, что ты не любишь, когда хозяйничают в кухне, и решил лучше остановиться на кофе, – объяснил он, наблюдая, как она достала яйца, бекон, масло и молоко.

– Белла была очень симпатичная женщина. – Меган нагнулась и достала кастрюльку. – К несчастью, она больше у нас не работает. Но уверяю тебя, новая экономка – особа не ревнивая и, если хочешь, приготовит тебе яичницу с беконом, – сообщила она, снова поворачиваясь к нему.