Женщин обижать опасно - [59]

После его ухода Сима сидела и трясла головой, как боксер после нокдауна. Ущипнула себя - не снится ли ей это? Как можно поверить услышанному, когда муж навещал её в больнице, сидел рядом накануне операции, держа за руку и успокаивая, что все будет хорошо. Что будет хорошо? Что он имел в виду? То, что её удачно прооперируют? Или то, что у них все будет хорошо? А потом - спокойный тон: "Я ухожу. Прощай". Не "до свидания", а именно "прощай". Мол, между нами все кончено, видеть тебя больше не хочу. Впервые муж говорил с ней таким тоном и впервые проявил моральную жестокость. Неужели он не мог подождать, хотя бы пока она окрепнет?

Как можно было так поступить с женой, с которой прожил двадцать девять лет и имеешь двоих детей?! Допустим, разлюбил и предпочел своей немолодой, больной жене молоденькую, свеженькую и здоровую. Бывает, дело житейское. И чем выше социальный статус мужчины и чем толще его кошелек, тем чаще это бывает. Серафима не ожидала подобного от любимого мужа - а она все ещё его любила, - но все же, была готова признать, что мужчины нередко меняют надоевшую жену на новую. И хотя она и в мыслях не держала, что подобное может произойти с Гошей, но чисто теоретически подобный факт допускала.

Но почему он так себя вел? Тогда Сима ещё не знала, какие потрясения ожидают её в будущем, и недоумевала, почему муж, с которым они всегда откровенно разговаривали, не поговорил с нею, не объяснил свой поступок. Струсил? Хотел избежать неприятного разговора, её слез, упреков? Серафима решила, что так и есть. Он просто боялся посмотреть ей в глаза, потому и сбежал.

В то время у неё совсем не было сил, она еле передвигалась по квартире, но через несколько дней все же заставила себя встать с постели и поехала на работу. Двери их офиса были заперты, таблички "ЗАО Новатор" не было, на звонок никто не отвечал. Сима заглянула в окна первого этажа пусто, ни мебели, ни оргтехники. Ничего не понимая, она обошла здание, заглядывая во все окна - везде было пусто, лишь на полу валялись скомканные листы бумаги и мусор. Складывалось впечатление, что здание спешно покинули, не успев прибраться. Гошин мобильный телефон не отвечал, его заместитель сказал, что месяц назад шеф уволил его без объяснений, главный бухгалтер их фирмы сказал то же самое.

Сима вернулась домой потрясенная. Где искать мужа? Куда звонить? Она даже не спросила у Гоши его новый адрес, да и вряд ли он бы его назвал.

И все же Серафима не отказалась от намерения разыскать мужа и поговорить с ним. Разве можно так расставаться с женой? Да и зачем от неё скрываться?

Она стала планомерно обзванивать всех друзей. Все удивлялись и задавали встречные вопросы: "Что случилось?" "Куда девался Гоша?" Наконец Сима дозвонилась до приятеля мужа Бориса Бортника, и тот сказал, что акционерное общество "Новатор" обанкротилась, а по какой причине - ему неизвестно. Он лишь предполагает, что Георгий выдернул оборотные средства фирмы и взял большой кредит, чтобы сыграть на ГКО, а когда эта государственная пирамида рухнула, то погребла под собой и "Новатор". Мол, Гоша весь в долгах, на него наезжают кредиторы, и он вынужден скрываться.

Это объяснение, хоть и потрясло её - лишиться всего, чему они с мужем отдали тринадцать лет жизни! - но все же выглядело более-менее достоверным и в основных чертах кореллировало с Гошиным характером - он по жизни был склонен к авантюризму. Все же фанфаронство и рисовка, метко подмеченные покойным Симиным отцом, были присущи ему не только в молодости.

Все это время Серафима ни разу не поговорила с детьми. Тогда Регина с Сережей ещё жили с нею, в квартире на Ленинском проспекте, в которой она прожила всю свою жизнь, за исключением периода, когда они с мужем скитались по чужим углам. Последний разговор с Гошей состоялся днем, когда он привез её из больницы. Регина в то время была на работе, Сережа - на занятиях. Потом Серафима недвижимо лежала в спальне, на расспросы детей отвечала, что плохо себя чувствует, дочь приносила ей еду, но тарелка оставалась нетронутой. Все эти дни Регина с Сережей, вернувшись домой, ходили на цыпочках, чтобы не беспокоить больную мать.

"Знают ли они о том, что их отец от нас ушел?" - спросила себя Серафима. И не смогла ответить. Если знают, то почему молчат? А если нет, то почему не спросят, где он?

Вечером она решила поговорить с детьми, но не знала, как начать разговор. Сказать, что Гоша ушел к другой? Теперь ей в это уже не верилось. Как за спасительную соломинку, Сима ухватилась за подброшенную ей версию, что муж весь в долгах и скрывается от кредиторов.

"Он нарочно сказал мне, будто уходит к другой женщине, чтобы кредиторы не требовали у меня отдать долг, - придумала ему оправдание Серафима. Пусть это жестоко по отношению ко мне, но мир бизнеса вообще жесток. Кредиторы увидят, в каком я состоянии, и не станут тормошить еле живую женщину, от которой ушел муж. Я ведь и в самом деле не знаю, куда делся Гоша. Может быть, уехал заграницу, у него шенгенская виза. Или отсиживается в чьем-то загородном доме". У них тоже был загородный дом, но вряд ли муж столь непредусмотрителен, чтобы прятаться там.