Жених из прошлого - [17]

Сегодняшний поцелуй воскресил прошлое, выбил ее из равновесия. Иммунитета к нему все еще нет. С первого дня в Кастильо она знала: его мучает то же, что и ее. Каждый день их обоих терзали возбуждение, воспоминания и едва сдерживаемая страсть.

Внезапно раздался уверенный стук, дверь открылась. Моне встала и прошла на середину комнаты. Марку вошел. Он поднес указательный палец к губам, показывая ей сохранять тишину.

- Давай не будем вовлекать детей, - сказал он.

- Не припомню, чтобы я тебя приглашала.

- Мне бы не пришлось приходить, если бы ты осталась и мы спокойно поговорили.

- Нечего обсуждать, - отрезала она.

Моне немного потрясывало, зубы стучали от напряжения. Она мечтала завернуться в теплый свитер или одеяло. Естественное желание спрятаться и пережить еще раз поцелуй захватило ее разум.

- Мы оба знаем, это было недопустимо.

- Ты права. Я не могу сделать предложение Виттории, целуя тебя.

Моне содрогнулась. Он должен обручиться с Витторией, иначе не миновать беды.

- Обещай, что этого больше не повторится.

Он прожигал ее взглядом.

- Я больше не прикоснусь к тебе, пока состою в других отношениях.

- Хорошо.

- Может, стоит продолжать отношения с тобой?

Моне застыла от изумления. Моргнула.

- Собирался делать предложение другой, вот и делай.

- Я ищу мать детям.

- В среду вечером ты будешь с Витторией и в пятницу тоже. Могу тебя заверить, со мной дети в безопасности.

- Не сомневаюсь. Ты им нравишься.

- Тогда сосредоточься на Виттории, а я на детях, и нам не придется больше это обсуждать. Поцелуй был ошибкой, мы оба это признали.

Моне помолчала, но потом спросила:

- Ты расскажешь ей, что произошло?

После некоторых раздумий он кивнул, развернулся и вышел, оставив ее в еще большем замешательстве.

Воспоминания о поцелуе не давали спать всю ночь. Каждый раз, когда она забывалась, ей снились его объятия, как они отдаются друг другу и наконец доходят до кульминации, завершая то, что начали еще в юности. К утру Моне была так измучена, что желала лишь одного - поскорее вернуться в Лондон. И не потому, что он мог наброситься и овладеть ею, а потому, что она не доверяла себе.

Тот поцелуй ночью… он разбудил что-то мягкое, вязкое и опасное внутри ее. Он заставил ее вновь почувствовать то, что она тщетно пыталась забыть все эти годы.

Он должен уехать как можно скорее, сделать Виттории предложение. Лондон никогда еще не был для нее таким привлекательным.

После завтрака Моне с детьми отправилась в деревню. Они пинали снег, баловались, ковыряли лед, говорили обо всем и ни о чем. Их болтовня звучала так мило, что Моне улыбнулась. Дети - золото, они так добры друг к другу и заботливы. Марку мог быть строгим и отчужденным, но дети у него - само очарование.

- О, там снова рождественская ярмарка, - заметила Рокка и указала пальцем на палатки, выстроившиеся рядами в римском театре. - Как бы я хотела пойти и посмотреть.

- Я спрошу вашего отца, - ответила Моне.

- Он откажет, - отозвался Матео.

- Почему?

- Он не любит Рождество, - призналась Рокка. - Всегда злится, когда речь заходит о празднике.

Моне поправила перчатки.

- Вот почему замок до сих пор не украшен и елки нет.

- У нас не было рождественской ели, - рассказала Рокка.

- Даже в Палермо? - уточнила Моне и с удивлением обнаружила, что дети дружно закивали.

Безумие. В Палермо, в Палаццо, Рождество было одним из важнейших праздников. За шесть лет, проведенных в семье Уберто, Рождество всегда праздновали с размахом начиная с восьмого декабря, когда вся семья и слуги собирались и украшали Палаццо, наряжали огромную ель.

- Когда я жила в Палермо, ваш дед Матео обожал Рождество.

Дети пожали плечами и переглянулись. Моне почувствовала, что они заволновались. Кажется, они что-то скрывают.

- Расскажете, в чем, собственно, дело? - спросила она. - Врушки из вас никудышные. Я знаю вашего отца много лет. Почему у вас нет ни елки, ни украшений?

- Потому что именно в Рождество умерла мама, - выпалила Рокка.

Матео грустно кивнул.

- Шестнадцатого декабря.

- После того, как родился Антонио, - добавила Рокка.

-Я, - подтвердил Антонио.

Шестнадцатое декабря было вчера. Галета умерла три года назад вчера. Моне ахнула.

- Антонио, у тебя был день рождения?

- На прошлой неделе, - ответила за малыша Рокка и погладила его по голове.

Сердце Моне разрывалось. Бедные детки, такие маленькие, а сколько перенесли! Столько переживаний, боли, потерь. Потом она подумала о Марку и их разговоре прошлой ночью. Кажется, она поняла его отчаяние и боль. Три года он тщетно пытался пережить смерть жены и хотел, чтобы мытарства закончились.

- Холодно, - сказала Рокка и похлопала в ладоши, чтобы согреть руки.

- Пора двигаться, если вы не хотите превратиться в сосульки.

Антонио засмеялся и взял Моне за руку. Матео пошел впереди, но внезапно остановился.

- Что случилось?

- Я вспомнил, у нас была настоящая рождественская елка, - сказал он тихо, - и рождественский вертеп, но отец оставил его в Палаццо.

Моне знала, что в Палермо в доме Уберто был прекрасный вертеп ручной работы, изображающий сцену рождения Христа. Ему было несколько сотен лет, и ее всегда восхищало изящество исполнения.