Жених для васконки - [27]

- Увы, мир оказался жесток, настоящих «мечтателей» не осталось. Хотя, безусловно, мы нашли замену и в наших ведомствах есть люди, которые способны испытывать сильные эмоции «на заказ», но на легендарных магов прошлого никак не походят. Мадемуазель Эвон же определенно обладает ярким талантом, весьма схожим с даром «потока», и настоящее счастье, что мадемуазель согласилась с нами поработать.

— А зачем вообще нужны такие люди? — удивился один из студентов, — в чем прок от эмоций?

— Вы знаете, месье Гарт, как Мерика отстояла свою независимость? Отчего все просвещенные страны вынуждены договариваться с дикарями похуже спанцев? На важные переговоры «дипломаты» от Мерики до сих пор приходят в набедренных повязках, но вот удивительно… мы с уважением относимся к ним.

— Их магия отличается от нашей. В решающем бою под Теночитлианом коренное население Мерики одержало верх над нашими войсками. Учитывая удаленность континента и сложно транспортировки войск на территорию Мерики, страны подписали многостороннее соглашение о ненападении.

Я обернулась, чтобы посмотреть на отвечавшего ученика. Мне так и не удалось выговорить название столицы мериканских племен. А невысокий светловолосый юноша ответил сразу и так легко, будто бы всю жизнь тренировался.

— Верно, месье Гарт. Как думаете, что помогло дикарям, не знающим даже нормальной стали, системы образования и с полным отсутствием магических академий, выиграть у нескольких развитых стран? У лучших выпускников и дипломированных магов? Прошло десять лет, а некоторые страны, например Аглия, до сих пор зализывают раны и восполняют брешь в рядах своих специалистов.

— У нас не оказалось иммунитета против их шаманов? — неуверенно отозвался месье Гарт.

— Именно, — кивнул учитель. — Хотя и не совсем точно. У дикарей оказалось необычайно много «мечтателей». Истинных «мечтателей». И они чувствовали, верили и умирали ради своей Родины.

— Не понимаю… — раздалось за моей спиной, — чем опасны мечты? Ну, я понял бы, если бы они прочитали мысли нашего командования, и знали какой из флангов прикрыть, но я думаю, заслон из менталистов был весомый. Так что произошло?

— А вы не догадываетесь? — улыбнулся месье Оливье, — никто? Мадемуазель Эвон?

Я облизнула пересохшие губы. Едва учитель сказал, что мериканцы умирали ради своей страны, я все поняла. Не то чтобы я была уверена, но кое-какие оговорки месье де Грамона… ну и я не полная дурочка. Давно, будто в прошлой жизни, отец рассказывал легенду, как девочка победила великана, заставив его почувствовать свой собственный ужас. Теперь я, кажется, начинаю понимать.

— Образы и фантазии пробуждают в душе мага эмоции. Ярость, страх… — я осеклась, но когда подняла глаза на месье Оливье, ко мне вернулась вся моя храбрость, — шаманы мериканцев обрушили на наши войска всю ту гамму эмоций, что испытывали «мечтатели».

— Браво, мадемуазель Эвон. С шквалом чувств наши войска не смогли справиться, ведь против этого почти нет защиты. Безумие, паника. Мы перебили сами себя.

Класс молчал и, я чувствовала, сверлил мою спину взглядами. Представляют меня этаким чудовищем? Если бы они знали, что недалеки от истины! Из-за меня погибли тысячи спанцев! Да они были враги, но ведь и люди. Из плоти и крови.

— Я не могу чувствовать на заказ, — покачала я головой, — да, наверное, мои эмоции достаточно сильные, чтобы пробить амулеты менталистов, но, если мне грустно, я не могу смеяться.

— Поэтому я и сказал, что ваш дар весьма схож с «потоком», а не идентичен. Ваша душа, мадемуазель, чистая и незамутненная, что вы как…

— Наркотик? — грустно усмехнулась.

Безусловно, меня несколько задело, что месье Петер, которого я считала другом, был рядом только из-за того, что он порядком пристрастился к моим мыслям. Хотя и обижаться на него за это я не могла. Это как винить голодающего, что он радуется яблоне.

— Немного, — улыбнулся месье Оливье, — но разве можно осуждать нас, за то, что родниковая вода нам больше по вкусу, чем та, что из лужи?

— Но я ничего не слышу! — удивился неугомонный месье Гарт, — если эмоции мадемуазель Эвон такие, как вы говорите, то нам не должен мешать наш амулет. Или я ошибаюсь?

— Мадемуазель Эвон, вы снимите…?

Я колебалась. Мне не хотелось становиться бесплатным развлечением для кучки студентов. Я еле успокоилась после коридора, по сути, только интересный рассказ месье Оливье про Мерику основательно увел мои мысли в сторону. Я неуверенно подняла руки к шее, где висело «украшение», которое мне передал месье де Грамон.

— И помечтайте, мадемуазель Эвон.

— О чем, месье Оливье? — спокойно спросила, опуская тяжелый амулет на крышку стола.

Встала и подошла к учительскому столу, как всегда делала, когда отвечала на уроках. Да, буду делать вид, что это обычное домашнее задание. Ведь бывало же такое, что я не готовилась, например, когда Армель брат присылал внеочередной выпуск Персефореста. Какие уж тут уроки, если храбрый рыцарь отправляется в очередной поход? Тогда приходилось импровизировать и мучительно вглядываться в лица однокурсников, чтобы понять, что же мне подсказывают подруги.

— На ваше усмотрение.