Жена самурая - [85]

— Взять хотя бы это письмо…

— Стоп!

Рэйко вздрогнула:

— Ты чего?

Сано вскочил и ринулся в кабинет. Возвратился он с листом бумаги.

— Вот! Это последнее письмо Коноэ. Он сочинил его за семь дней до гибели. Слушай: «Скоро силы обороны и страсти столкнутся на священных высотах, где пики пронзают небо, где ветер шевелит перья и где истекает чистая влага».

— Обыкновенный любовный бред, он ее хочет, а она его нет, — усмехнулась Рэйко.

— Именно это мне сначала и пришло в голову. А что, если он описывал другой вид борьбы, на реальной местности? «Силы обороны и страсти» могут означать армию сёгуна и мятежников, стремящихся овладеть Японией. — Сано ощутил прилив вдохновения. — Разве ты не говорила, что Коноэ пригласил Кодзэри во дворец, чтобы отметить «некое событие»?

Рэйко кивнула; в глазах загорелось понимание.

— Он пригласил ее через шесть дней после того, как написал письмо, и за день до своей смерти. Возможно, он намекал, что раскрыл антиправительственный заговор…

— И выяснил, откуда мятежники собираются нанести удар. Он намеревался информировать бакуфу, чтобы армия…

— Упредила удар по Мияко. Он рассчитывал, что бакуфу…

— В награду закроет храм Кодай, и таким образом Кодзэри поневоле вернется к нему, — торжественно закончила Рэйко.

Они удовлетворенно рассмеялись.

— Теперь надо попробовать угадать, где расположены «священные высоты», — сказал Сано.

— Наверное, это горы, — предположила Рэйко. — Но какие? В районе Мияко полно гор.

— Высоты бывают и духовные. Здесь же сказано — «священные».

— А шевелящиеся перья и чистая влага? — Рэйко покачала головой. — Не представляю, что Коноэ имел в виду.

— Насчет перьев и влаги я что-то читал в книгах о Мияко. — Сано напрягал мозг, но не смог уловить воспоминание. — Нужно порасспросить местных жителей.

Он бросился за порог и увидел хозяйку гостиницы. Она стояла на коленях, приложив ухо к стене.

— Здравствуйте! — гаркнул Сано.

Хозяйка от испуга села на пятки.

— Здравствуйте, господин.

— Зайдите, пожалуйста. — Сано схватил ее за руку и притащил в номер. — Послушайте. — Он прочел пассаж из письма. — Это вам о чем-нибудь говорит?

Женщина, сообразив, что ее не будут ругать за чрезмерное любопытство, разулыбалась:

— О, конечно! Речь идет о храме Киёмицу[8]. Очень красивое место. Вы обязательно должны побывать там.

— Всенепременно! — Сано выпроводил хозяйку в коридор и погрозил пальцем. — Большое спасибо за помощь.

Хозяйка поспешно ретировалась.

Теперь и Сано вспомнил храм, расположенный на возвышенности и служивший в течение нескольких веков опорной базой для всякого рода мятежников. Он обменялся с Рэйко радостными улыбками.

33

Душам мертвых пришло время покинуть мир живых. По мере того как бледно-розовый закат приобретал фиолетово-пурпурный оттенок, горожане, не подлежащие призыву, перемешались на берег Камо. Они спускали на воду соломенные лодочки, в которых лежали фонарики, чтобы освещать духам путь в небытие, еда, благовония и бумажки с молитвами. Река превращалась в нескончаемый поток огней. На склонах гор пылали огромные костры в виде иероглифов, обозначающих добрые напутствия.

Две тысячи воинов сёгуна медленно двигались по улицам Мияко на юго-восток.

— Дорогу! — кричали знаменосцы впереди процессии. — Мятеж! Расходитесь по домам!

Сано в полном боевом облачении ехал позади войска вместе с командирами.

— Нынешняя ночь очень удобна для захвата города. Мятежники наверняка считают, что все боеспособное население занято ритуалами Обона, — заметил он.

— Думаю, так и было бы, не найди мы письмо императора, — отозвался Марумэ.

— Да, — согласился Фукида, — письмо изменило все. Армия перешла через мост Годзё.

Сано все происходящее казалось ожившим кошмаром. Он ехал на гражданскую войну; сердце под металлическим нагрудником стучало как боевой барабан. Придется ли исполнить последнее предназначение самурая — отдать жизнь в бою за своего господина? Сано мысленно помолился, чтобы они с Рэйко снова встретились. Жена находилась в гостинице под защитой телохранителей. Она пообещала не лезть в битву, если война докатится до города. Сано надеялся, что жена сдержит слово.

К нему подъехал на черном коне Янагисава. На канцлере были доспехи, покрытые красным лаком, и шлем с золотыми рогами. Это он, бросив весь свой талант организатора на спасение режима, собрал за невероятно короткое время лучших бойцов и двинул в поход на мятежников.

Сано полностью подчинился Янагисаве. Точнее, воин в душе Сано согласился беспрекословно слушаться человека, окруженного аурой великих воителей вроде Иэясу Токугавы и Хидэёси Тоётоми.

— Вы поняли приказ? — спросил Янагисава. Во взгляде, который он бросил на Сано, Марумэ и Фукиду, не было враждебности, в нем читались более значительные заботы, чем личные переживания.

— Да, досточтимый канцлер. Мы втроем находим императора и берем его в плен живым, — сказал Сано.

— Хорошо. Я надеюсь на вас. — Янагисава поехал к другим командирам.

Сано ощутил прилив вдохновения. «Все сегодня готовы драться за Янагисаву», — подумал он.

Армия начала подниматься по узкой улице. Впереди возвышались ворота храма Киёмицу. Квадратная арка и треугольная крыша яркими пятнами выделялись на фоне лесистого холма. Небо было цвета свежей крови.