Жена полковника - [16]

В это время к ней подошли с чем-то белым.

- Это маска? Постойте одну минуточку, профессор, - торопливо заговорила Шура, - я хотела бы передать... Вы подождите одну минутку, товарищ... Вы знаете, ведь операцию собирались делать в десять, а не сейчас, я хотела поэтому передать мужу...

- А после операции вы ему все сами передадите, - сказал профессор простодушным тоном.

Шура бросила на него быстрый взгляд, готовая улыбнуться, и увидела, что профессор смотрит уже совсем не на нее, а, вероятно, на то место ее живота, которое он собирается оперировать.

Она замолчала и зажмурила глаза.

- Дышите глубже, - сказал кто-то сбоку.

Шурины пальцы тихонько защипнули простыню. Она насильно вдохнула что-то удушливое, на секунду захлебнулась, но продолжала говорить.

Профессор, который смотрел теперь ей в лицо с видом внимательного и терпеливого выжидания, прислушался.

- Вы ему скажите, что это ничего... скажите... нет, это слишком долго... вы только скажите ему, что все-таки было очень хорошо.

Профессор, склонив голову набок, немного удивленный, спросил:

- Что было хорошо?

- Жизнь! - сказала Шура и минуту молчала.

Потом ее пальцы медленно, как будто нехотя, выпустили зажатую простыню.

Еще немного спустя она прерывисто вздохнула и невнятно произнесла:

- У меня такое чувство... - и, не договорив, замолчала.

Профессор, не глядя, протянул руку назад и, приняв из рук ассистентки блестящий никелированный инструмент, оглядел из-под нахмуренных бровей окружающих его людей в белых халатах, настороженно следивших за его рукой. Убедившись, что все на месте, он, уже ни на кого не глядя, нагнулся и твердо сделал на белой коже длинный, дугообразный надрез.

Полковник, боясь прийти слишком рано, шел не торопясь по широкому асфальтированному проезду между больничных корпусов.

День был пасмурный.

Несколько раненых в халатах прохаживались по дорожкам. Один из них украдкой курил, прислонившись к дереву. Другой наблюдал за ним, ухмыляясь и оглядываясь по сторонам. Одно очень высокое полукруглое окно было освещено изнутри сильным электрическим светом.

Курильщик что-то сказал своему товарищу, чего полковник не разобрал.

Швейцар поздоровался, как со старым знакомым, и подал полковнику халат. Полковник прошел по коридору и там встретил девочку лет четырнадцати из Шуриной палаты. Она приветливо улыбнулась ему и сообщила, что Шуру уже взяли на операцию. Тут же подошла дежурная и сказала, что да, операция уже идет, и провела полковника в библиотеку, чтоб он там мог подождать.

- Теперь уже не долго ждать, вы посидите...

- Спасибо, - сказал полковник, - это недалеко?.. Где она сейчас?

- Тут же, у нас. В конце коридора. Вы немного тут посидите.

Оставшись один, полковник походил по комнате. Машинально прочел на корешках названья книг.

На другой полке за стеклом видны были несколько плакатов: цветная "Схема пищеварительного аппарата", из-за угла которой видно было начало надписи на другом плакате: "Простой..." и во второй строчке: "...подковообр..."

Потом он подошел к двери и стал поджидать, когда мимо пройдет дежурная. Ее не было довольно долго, наконец она пришла вместе с какой-то другой сестрой.

- Как вы думаете, это еще долго будет продолжаться?

- Нет, теперь, вероятно, не особенно долго, - ответила дежурная.

- Сколько продолжается обычно такая операция?

- Ну, это трудно сказать. Смотря какой случай.

- Я понимаю, конечно, но сейчас уже одиннадцать скоро, значит, уже около часу.

- Ну и что ж? Ничего особенного, - пожала плечами дежурная и ушла на телефонный звонок, раздавшийся откуда-то из-за двери.

Тогда полковник спросил у другой сестры, которая тоже собиралась идти дальше:

- Вы не заметили, в котором часу начали?

- С самого утра.

- Когда с утра? С десяти? Но ведь я пришел - еще не было и десяти.

- Почему с десяти? С утра. Часов с восьми, как обычно. Да вы не волнуйтесь.

- Я совсем не волнуюсь. Но разве это бывает, чтоб так долго?

- Отчего же! И дольше бывает. Тут ничего такого нет.

- Бывает? Я не знал. Я просто не думал, что бывает.

Он вернулся в библиотеку и стал опять ходить из угла в угол.

Остановился и перечел заголовок.

Опять попытался мысленно прочесть до конца надпись: "...подковообр..." - и тотчас же позабыл про нее и отошел, и через минуту опять поймал себя на том, что пытается прочесть: "подковообр... Простой..."

Он почувствовал, что ненавидит этот шкаф, и схему пищеварительного аппарата, и надпись. Подошел опять к двери и стал подстерегать, когда кто-нибудь пройдет по коридору. Никто не шел.

Было уже около двенадцати. Невозможно, чтоб операция продолжалась так чудовищно долго. Может быть, он сидит тут в библиотеке, а они про него там забыли?.. Конечно, они просто забыли. Может быть, это не их отделение и у них нет сведений. Конечно так. Странно, что ему раньше не пришло это в голову.

Он вышел в коридор. Там прохаживались или стояли у окон несколько женщин в халатах. Прошла сиделка с подносом, уставленным тарелками.

Санитар подкатил и поставил в угол за двери пустые носилки на колесах.

В самом конце длинного коридора показалась дежурная сестра. Она шла медленно, и полковник ждал, что вот-вот она увидит его и спохватится, что забыла про него, забыла сказать, когда операция была кончена. Но она подошла и даже, кажется, хотела пройти мимо.