Жена Лесничего - [41]

— Рад видеть вас, Вирхольмский лесничий. Какими путями?

Дэмиен бросил быстрый взгляда на Альфреда и ограничился общей фразой.

— Взаимно рад видеть вас в здравии. Все разъясним на месте. Чармейн, познакомься с мэром Ахтхольма, Ричардом Смелым.

Чармейн вежливо поклонилась, а про себя отметила, что сам мэр города вышел встречать их, ему не показалось позорным взвалить на себя ношу Дэмиена. Отец тоже всегда говорил с лесничим вежливо, но считал себя на ступень выше. К тому же отец ничтоже сумняшеся вручил свою дочь как порченный товар, в надежде вернуть блудного сына. Отец, словно лиса из сказок говорил медом, но прятал змею за пазухой. Этот же, Ричард, казался матерым волком, голодным, и от того злым, который в присутствии охотника прятал зубы.

Кстати, тут вновь проявилась магия имен. Ричард значило «могучий воин», кем мэр города и являлся. Это еще одно совпадение? Нужно проверить, что означает имя Дэмиен.

— Буду рад предоставить мой кров вам и вашей спутнице.

— Чармейн моя жена. Мы будем весьма благодарны.

Их ждали у изящной арки. Целая толпа почтительно молчащая со склоненными головами. Альфред вышагивал первый, держа голову высоко и гордо. Невозможно поверить, что он с позором возвращается в родной город, ведя за собой победителя. Когда они подошли по толпе пронесся рокот и люди опустились на колени, давая Чармейн возможность рассмотреть жителей Ахтхольма как следует.

Мужчины носили бороды, одевались кто в балахоны, кто в лосины и куртки с пышными рукавами. Женщины носили волосы распущенными, закрепленные косами лишь сверху, чтобы не лезли в глаза. Платья сплошь спокойного цвета, приталенные у груди. Чармейн видела подобные одеяния в иллюстрациях к старым сказкам. Мода Вирхольма ушла далеко вперед в соответствии с картинками в журналах, передаваемых через завесу.

Чармейн держалась позади мужа и старалась не быть слишком приветливой. Невозможно предугадать, какова будет реакция толпы на сообщение Альфреда. Скорее всего к ним отнесутся с опасением, без особой надежды на лучшее будущее. У Ахтхольма отобрали лесничего, город решит, что лес отобрал свою милость и скоро наступит конец.

Как будет на самом деле?

Чармейн бросила взгляд на Дэмиена. Тот тоже шел с непроницаемым выражением лица, по выработанной годами привычке визитов в Вирхольм. Дэмиен справится. Она бы доверила ему собственную жизнь. Он не умеет работать спустя рукава. И она не даст ему сломаться, возьмет на себя все, что сможет. Их ожидает трудный период.

Они шли по главной улице города, напоминающей Вирхольмскую, но вместе с тем другую. По каменной кладке вился плющ, дома утопали в цветах и зелени. Чармейн, привычная видеть ряд лавочек и череду прохожих, вальяжно перебиравших крупные овощи или неспешно прогуливающихся, тут, с удивлением, обнаружила лишь одного зеленщика, продающего репу с вялой ботвой.

Сами люди были непривычно молчаливы и унылы. Их лица обретали оживленность лишь когда они смиренно подходили к Альфреду, тянули того за рукав и спрашивали о насущных вопросах. Каждого он выслушивал с превеликим вниманием, выносил короткое, но веское суждение «можно сорвать яблоко с опушки для утоления голода, но зерна сохранить и закопать рядом с деревом». «Раз сломал следует ветвь положить в кувшин с чистой водой и прождать неделю. Выпустит корни — посадить, а если нет, принести подаяние в храм.»

— О каком храме они говорят, — спросила Чармейн шепотом мужа.

— Хозяина леса, естественно. Ты все увидишь сама.

Храм посреди города, на том месте, где в Вирхольме стояла церковь поражал воображение. Само здание было построено в форме восьмиугольника. В просторном зале между рядами скамей были посажены белые лилии, одуряюще пахнущие. В высоком потолке вделаны прозрачные оконца и витражи, через которые видно небо. Солнечный свет, окрашенный во все цвета радуги разноцветными стеклышками падал на цветник, и создавалось ощущение, что лилии не белые, а изумительных голубых, алых, фиолетовых оттенков.

Альфред вышел на служивший постаментом старинный камень, обросший цветущим. Из него бил ключ, вода стекала по граниту в озерцо, отделяющее трибуну от скамей. Дэмиен и Чармейн заняли места в первом ряду, мэр города сел рядом с ними. Остальные жители города занимали места по старшинству. Храм не мог вместить всех, место у входа занял глашатай, который будет передавать главное из речи Альфреда оставшимся снаружи.

Пока Альфред готовился, совершая ритуальное омовения и говоря молитву Хозяин леса, Чармейн отвлеклась разглядывая фрески на стенах. От влажного воздуха краски казались яркими, а лица живыми.

Изображалась молодая девушка, склонившаяся над воином со стрелой под ребрами. Раненый, приподнялся на локте и выглядит не страдающим от боли, а заинтересованным красавицей напротив. Его рука соприкасается с ее и вокруг их прикосновения по стене расходится золотое сияние.

На следующей фреске девушка сияет вся с головы до ног. Она благодарственно смотрит на небо. За ее спиной стоит старец, чем-то напоминающий Альфреда, обнимающий ее за плечи. Золотое сияние перетекает в его руки. Следующий рисунок — старец очерчивает золотую линию вокруг трех деревьев и города. Еще один — перед старцем преклоняют голову фейри, узнаваемые по нечеловеческой красоте и звериным изъянам. Кто с ветвистым рогам на головах, у кого вместо ступней копыта.