Жена и 31 добродетель - [12]

Вдыхая полной грудью, она не спеша шла по тропинке вдоль изгиба реки, наблюдая за нескованным льдом вольным течением. Вот и она как капелька воды подхвачена потоком жизни и куда ее унесет за поворотом, не скажет никто. Вырваться из этой западни невозможно. Слишком быстрая и слишком бурная стремнина. А она сама – слабая и размытая как вода. Одной силы воли будет ли достаточно, чтобы преодолеть эту стихию?

За размышлениями она не заметила, как оказалась в дальнем уголке поместья. Чей-то резкий голос привлек ее внимание, и, ускорив шаг, она завернула за пристройку и остановилась как вкопанная.

Перед воротами конюшни, вытянувшись в струнку, стоял побледневший Лэндон, а Розалинда с презрительным видом его отчитывала. У Амабель перехватило дыхание от резкости ее слов и недопустимости некоторых выражений. Однозначно, маркиз Нортгемптон испортил свою дочь до крайней степени.

– Везде ужасная грязь! Этот ваш Уильям вообще ничего не понимает в работе конюшего. Его надо садовником назначить. Спорим, там он будет удачливее. А тебе, как помощнику, стоило бы повнимательней относиться к имуществу своих хозяев. Лошадей нужно выгуливать по полдня, не меньше. Им требуется особый уход и условия, особенно в холодное время. Какого черта ты тут дурака валяешь?

– Миледи, я чистил…

– Меня это не интересует. Я вижу грязь и ленивых работников. Я обязательно все расскажу графу Клиффорду.

– Можешь рассказать мне. – Амабель больше не выдержала и подошла к ним.

Лэндон был мрачнее тучи. Его глаза потемнели от бешенства и злости. Увидев госпожу, он быстро поклонился и опять выпрямился.

– О, наша радивая хозяйка… – голос Розалинды был полон яда и сарказма, когда она повернулась и окинула Амабель насмешливым взглядом. – Не думаю, что у тебя получится приструнить эту братию. Ленивы, бестолковы и глупы.

– Если твой брат держит их тут и доверяет им, значит, они того стоят.

Розалинда фыркнула:

– Стоят? Это ты про этого работничка? Его надо вышвырнуть, и побыстрее.

– Лэндон, ты можешь идти. После обеда я хочу проехаться на Изольде. Ты будешь меня сопровождать.

– Да, миледи. – Конюх поклонился и быстрым шагом удалился в конюшню.

– Как это мило, – протянула Розалинда. – Добродетельная жена и ангелы за ее спиной. Трепещите все, кто высказывается против ее мужа и его неправедных дел. Я всегда знала, что такая мышка как ты будет послушной и верной женушкой, которая открывает рот, только чтобы повторить сказанное мужем. Как все-таки печально существование замужней женщины.

Амабель скрутило от негодования, и она резко бросила:

– Как добродетельная женушка желаю тебе обрести супруга всяческих достоинств. Чтобы его рука касалась тебя только с лаской и заботой. И чтобы он не заточил тебя в доме за неподобающее поведение, как это стоило бы сделать твоему отцу. Пусть твоя жизнь будет светлой и беззаботной, как у сорной травы в летний день, которая радует глаз, но бесполезна по сути. Если у меня за спиной ангелы, то у тебя, боюсь, черти. И своими нашептываниями они приведут тебя прямо в ад.

Амабель развернулась, чтобы уйти, но Розалинда схватила ее за руку.

– Думаешь, ты вся такая храбрая, потому что отважилась открыть рот и наговорить мне грубостей?

– Боюсь, мне до тебя далеко. Ты грубишь всем подряд без разбора. – Амабель вырвалась из ее хватки.

– Тонкие ироничные замечания не равны грубости, – прошипела Розалинда.

– Как же это похоже на щебетание райских птичек в эдемском саду, – раздался чей-то насмешливый голос.

Девушки обернулись и увидели фатоватую фигуру Колдера, который направлялся к ним, помахивая тростью.

– Леди Клиффорд, леди Розалинда, – он небрежно поклонился сначала одной, потом другой. – О чем спор, милые дамы? Могу ли я вам помочь?

Его бледно-серые глаза перебегали от одной собеседницы к другой, выискивая причины их ссоры. Розалинда вскинула подбородок и поплотнее запахнула плащ.

– Мне помощь не нужна. А вот некоторым особам не помешает!

С этими словами она резко развернулась и пошла прочь, оставив Амабель в обществе человека, которого она меньше всего на свете желала бы видеть рядом. Взгляд Колдера стал масляно-затуманенным, и она почувствовала панику и страх. Рядом с этим человеком пространство сужалось до размера платяного шкафа, где тесно, неудобно и нечем дышать.

Стараясь не показать своих чувств, Амабель выдавила улыбку и вежливо проговорила:

– Вы рано встали. Вы успели позавтракать? – тот молчал и только смотрел на нее. Она, скрепившись, продолжила: – Граф Клиффорд составил вам компанию?

– Граф Клиффорд, – непочтительно фыркнул виконт. – Разве жена так называет мужа, разделив с ним обязанности и ложе?

– Я не совсем понимаю вас, – прошептала покрасневшая Амабель, задаваясь вопросом, шутит ли виконт или слишком много знает. И то и то было одинаково отвратительно.

– Да бросьте, Амабель. – Колдер подошел к ней и небрежным жестом коснулся завитка волос около ее лица. – Мы оба знаем, что вы еще невинный цветок.

Она задохнулась.

– Прелестница… Что за глаза, что за волосы… Грех пропадать такому совершенству. Вы не считаете?

Она дернулась от него в сторону, отодвинувшись как можно дальше.