Жена Берсерка - [2]

Рабыня, низко пригнув голову, пошла за ним. Следом заспешил Кейлев.

Кресив сидела на кровати в шелковом платье, натянутом прямо поверх шерстяного, грубого. Одежка, сшитая для Сванхильд, оказалась ей маловата, швы по бокам были распороты.

При виде Харальда, молча идущего по проходу между нарами, Кресив вскочила. Покачнулась, повалилась обратно на нары…

И прямо оттуда сползла вниз, на колени. Что-то заговорила, прижимая руки к груди, глядя на него умоляюще.

Харальд остановился в нескольких шагах — а когда Кресив поползла к нему по полу, оскалился. У той хватило ума замереть на месте.

Он, даже не оглядываясь на купленную рабыню, бросил:

— Ты будешь служить этой женщине. Вот этой, в шелковом платье. Делать все, что она прикажет. Кланяться ей так низко, как она пожелает. Чесать ей волосы, мыть ноги… все, что она скажет. Ты поняла меня?

— Да, — покорно выдохнула девка у него за спиной.

Харальд развернулся, посмотрел ей в лицо. Добавил внушительно:

— И если я узнаю, что ты ее не послушалась, хоть в чем-то не угодила — выпорю тебя так, что о прежнем хозяине будешь вспоминать с тоской. А то и просто на ремни порежу.

Баба сжалась, ответила затравленным взглядом, в котором плескался страх.

Похоже, слухи обо мне докатились и до Ограмюры, насмешливо подумал Харальд. И снова обернулся к Кресив. Сказал, аккуратно выговаривая слова на чужом наречии, заранее вызнанные у Свальда — и накрепко заученные ради такого дела:

— Эта рабыня служить тебе. Твоя. Делать все, что ты хотеть. Ты наказывать. Бить.

Темноволосая, жадно глядя на него, радостно улыбнулась. Потянулась всем телом, не вставая с колен, вскинула руки.

Харальд долю мгновения смотрел на нее равнодушным взглядом, потом повернулся к Кресив спиной. Двинулся к выходу, шагнув прямо на только что купленную рабыню. Та, уступая ему дорогу, прижалась к нарам, возле которых стояла. Почти упала на них…

Кейлев, когда они вышли из рабского дома, какое-то время шел молча. Потом заметил:

— Это, конечно, не мое дело… но ведь все это сделано из-за Сванхильд?

— Твоя дочь не может забыть ту жизнь, что у нее когда-то была, — тихо ответил Харальд. И остановился, искоса глянув на старика. — Поэтому я решил, что она должна снова увидеть свое прошлое. Но так, чтобы оно ее не задело. А я посмотрю, чему это научит Сванхильд. Пусть поглядит на свою сестру теперь, когда у той появилась рабыня для битья.

Если девчонка не может жить, никого не жалея — пусть хотя бы научиться жалеть тех, кто не сделал ей ничего плохого, молча подумал он. Для начала. У Кресив сейчас накопилось достаточно яда. Если он правильно оценил ее характер — купленной девке придется нелегко. Так же, как Сванхильд когда-то.

— Кроме того, твоя дочь еще молода, и не умеет защищать себя. Зато любит защищать других. — Харальд вдруг ощутил, как на лицо выползает кривая улыбка. И не стал ее сгонять. — Вот пусть и защищает. За ней самой все равно приглядит стража.

Кейлев задумчиво кивнул. Заявил:

— Сванхильд это пойдет на пользу.

Пока Неждана, рабыня Свенельда, стояла у ворот, в уме у нее было пусто — ни одной мысли.

Вот и к новым хозяевам привели. К четвертым по счету, если считать сюда Арнульфа, хозяйского сына, отдавшего ее когда-то отцу, чтобы не печалить молодую жену.

И даже о том не думалось, что продать ее хотят ярлу Харальду, который, как говорили сами нартвеги, по ночам превращается в змея и рвет женщин на части. А во время битвы оборачивается змеем лишь до пояса, и сияет чистым светом — все потому, что его отцом был не человек, а нартвегрский бог, из здешнего моря.

Вообще ни о чем не думалось.

Потом ярл Харальд с ней заговорил, обещая или выпороть, или страшно убить за непослушание. И глаза под веками с белесыми ресницами у нового хозяина сияли начищенным серебром. Лютые, холодные.

Как только он ушел, перепуганная Неждана кинулась выполнять приказание. Подхватила под руку красивую девку в шелковом платье, напяленном поверх грубого шерстяного. Потянула вверх, помогая встать.

А поскольку девка перед этим просила ярла Харальда на славянском наречии пожалеть, простить да не гнать, даже соколом его называла — то Неждана и сказала на родном языке, который почти успела позабыть:

— Служить тебе велено… прости, имени твоего не знаю. Но что скажешь — сделаю.

Девка, уже успевшая встать, вдруг вцепилась Неждане в волосы. Больно дернула, пригнув голову. Потом помотала ее перед собой. Потребовала, разжимая скрюченные пальцы — и стряхивая с них выдранные пряди:

— Ты вроде бы на чужанском говоришь… и все понимаешь. Ну-ка, выкладывай, что ярл Харальд тебе сказал.

Неждана, успевшая вскрикнуть, пока ее драли за волосы, выпрямилась, утирая слезы. Начала рассказывать.

Хотя там и говорить было нечего.

Услышав, как ярл Харальд обещал порезать Неждану на ремни, если та вдруг ослушается, красивая девка довольно улыбнулась. Велела:

— Зови меня Красава Кимрятовна. Тут в изголовье постели у меня рубаха чистая. И платье с холстиной. Поменяешь на мне одежду, постель. Все снятое перестираешь. А то здешние девки меня обихаживают только через день — да и то без усердия.

— А где тут стирают? — заикнулась было Неждана.