Жена башмачника - [159]
Снова телефонный звонок. Энца сорвала трубку.
– Мама?
– Антонио! – Только голос сына мог утешить Энцу, и это утешение ей было даровано.
– Что-то случилось, мама?
– Милый, твоя нонна[106] Раванелли умерла.
– Мне так жаль!
– Она любила тебя, Антонио.
– Я в Нью-Йорке, мама. Я дома. В Штатах. Целый и невредимый.
У Энцы ослабели ноги. Она осела на стул.
– Когда я тебя увижу?
– Мама, я никогда не был в Нью-Йорке. Тетя Лаура и Анжела хотят показать мне город.
– Ладно, ладно, скажи, пусть в оперу тебя сводят.
– Обязательно! Мама, что тебе привезти?
– Только себя.
– Это легко, мама.
– Сообщи мне, когда определишься со своими планами. Мне позвонить Бетси?
– Ох, мама, я не писал тебе. У нее роман с доктором в Миннеаполисе.
– Сочувствую, милый.
– Нет-нет, мама, все в порядке. Я совсем не переживаю из-за этого. Хочу вернуться домой и увидеть свою самую любимую девушку!
Энца плакала, сама того не замечая. Звонок от сына обратил один из печальнейших дней в ее жизни в счастливейший.
Энца прошла на кухню, расчистила стол и принялась месить тесто для пасты. Ей просто хотелось дать работу рукам и уж потом засесть за телефон и обзвонить всех-всех, от Иды и Эмилио Унчини до Веды Пониквар и монсеньора Шиффера. Так приятно было ощущать под пальцами шелковистость муки, податливую упругость теста. Она наслаждалась этими ощущениями как никогда прежде.
Она включила радио, перепачкав мукой приемник. И едва не вскрикнула от восторга, когда из радио полилась «Mattinata» в исполнении Карузо. Еще один знак. Все хорошее было сейчас для нее знаком. Война закончилась, Антонио вернулся, живой.
Если бы только Чиро разделил с ней переживания этого дня. Он бы точно знал, что делать с печалью и как отпраздновать радость. Если бы только…
Энца энергично взялась приводить в порядок дом. Открыла окна, впуская весенний ветер, сменила постельное белье, отскребла полы, обработала комнатные цветы, протерла все фотографии, а затем еще раз отдраила каждую комнату. В середине дня она теперь неизменно вывешивала на дверях обувной лавки табличку «Вернусь через час», и весь Чисхолм знал, чем этот час занята Энца. Она носилась по магазинам на Вест-Лейк-стрит, покупая необходимое для любимых блюд сына, а вечером допоздна трудилась на кухне, выпекая анисовое печенье, раскатывая свежие полоски лингвини[107], замешивая тесто для хлеба. Антонио мог появиться в любую минуту. И наверняка тощий-претощий. Хорошо, что Лаура с Анжелой оставили его на несколько дней, так у нее будет время подготовиться как следует к его приезду.
– Мама!
И вот спустя четыре бесконечных года Антонио обнял мать. Она целовала сына снова и снова, не в состоянии поверить в то, что он здесь, живой, здоровый.
– Мама, я женился, – сообщил Антонио, когда она наконец отпустила его.
– Что? – Энца зажала рот ладонью. Воображение мигом нарисовало азиатскую красотку, которую Антонио встретил на каком-нибудь райском острове и прихватил с собой, точно сувенир на память. – Но где? Когда?
– В Нью-Йорке.
– И… и где она? – Счастья как не бывало, Энцу снедала новая тревога.
– Уже в доме, наверху.
– Что ж, буду рада с ней познакомиться.
На такое Энца уж никак не рассчитывала. Кто эта девушка? Вдруг Антонио женился на ком-то вроде женской версии Вито Блазека? Что, если этот спонтанный поступок – лишь следствие эйфории от возвращения домой? Энце вспомнился Чиро, как он несся с причала в «Милбэнк-хаус», а потом – к церкви, чтобы успеть до того, как она выйдет замуж за другого.
Это все война. Она лишает мужчин рассудка.
– Мама, ты ее знаешь. – Антонио с улыбкой смотрел на перепуганную мать. И позвал: – Дорогая!
По лестнице спускалась Анжела Латини, в шерстяном костюме цвета барвинка и такой же шляпке, – нью-йоркская дебютантка, снизошедшая до Железного хребта.
– Ценца! – Анжела обняла женщину, которая заполнила в ее душе пустоту столь глубокую, что это казалось невозможным. Энца стала ей матерью, подругой, а теперь и свекровью.
– Но как же…
– Встретившись в квартире тети Лауры, мы лишь посмотрели друг на друга… – начал объяснять Антонио.
– … И поняли, насколько похожи, – подхватила Анжела. – Мы провели вместе в городе длинную неделю и беспрерывно разговаривали.
– И решили преподнести тебе сюрприз, удивить тебя!
– Господи, еще как удивили! Но… но я счастлива!
– Ценца, я боялась, что ты не очень-то обрадуешься.
– Почему?
– Потому что ни одна девушка для Антонио не будет достаточно хороша.
– Только не ты! – Энца порывисто обняла Анжелу.
Анжела вдруг расплакалась.
– Я буду хорошей женой. Я всему научилась у тебя.
– Нет-нет, ко мне ты пришла уже всему наученной. Паппина была бы лучшей матерью для любой девочки.
– Теперь признаюсь, я любила Антонио с самых ранних лет. И молилась, чтобы в один прекрасный день он вернулся ко мне, и я была бы уже взрослой, а он не успел бы влюбился в кого-то еще. Я молилась, чтобы он дождался меня. Знаю, как это звучит… Будто я ненормальная.
– Что ты, совсем нет. Детские мечты – самые правильные.
Немного успокоившись, Энца села писать Луиджи. В Италии он женился повторно и, судя по всему, пребывал в мире и покое. Письмо должно обрадовать Луиджи. Энца сообщала, что Антонио и Анжела проведут медовый месяц в Италии, и пусть Луиджи непременно расскажет Антонио историю о том, как Чиро стал его партнером.
Эта семейная сага начинается в золотую эпоху биг-бэндов, когда джаз в Америке звучал везде и всюду, – в 1930-е. Это история талантливого парня и не менее талантливой девушки из простых итальянских семей. Оба мечтают связать свою жизнь с музыкой и добиться успеха. Чичи живет в большой и дружной семье на берегу океана, вместе с сестрами она поет в семейном трио «Сестры Донателли», но если для сестер музыка – лишь приятное хобби, то Чичи хочет стать профессиональным музыкантом, петь, писать музыку и тексты песен.
Это история о Нью-Йорке 1950-х, о девушках, чьи "перчатки, как ночь, — становятся все длиннее". Лючия Сартори, красавица дочь преуспевающего бакалейщика итальянского происхождения, устраивается на работу помощницей модельера в роскошный магазин "Б.Олтман", расположенный в самом сердце Нью-Йорка, на Пятой авеню. Она обручена с другом детства, преданным ей Данте Де Мартино. Но, встретив прекрасного незнакомца, который обещает Лючии роскошную жизнь, известную ей только по страницам светской хроники, девушка порывает с Данте.
1949 год, в Филадельфии послевоенный бум. Компания Доминика Палаццини и его трех сыновей процветает. Их жизнь идеальна – дела идут в гору, жены их любят, в семье мир и покой. Но покой ли?.. Давняя ссора Доминика и его брата Майка разделила семью на два враждующих клана, и вражда эта вовсе не затухла с годами. Доминик и Майкл за двенадцать лет не перемолвились и словом. Ники уже тридцать, он правая рука своего дяди Доминика, но мечтает он о совсем иной жизни – жизни на сцене, а пока тайком подрабатывает в местной театральной шекспировской труппе.
Жизнь на родительской ферме размеренна и скучна. Нелла Кастеллука мечтает переехать в город и стать учительницей.Она влюбляется в самого красивого и завидного жениха округи, но он исчезает неожиданно и без всяких объяснений.Трогательная история о безграничности и силе любви.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Творчество Владимира Бараева связано с декабристской темой. Ом родился на Ангаре, вырос в Забайкалье, на Селенге, где долгие годы жили на поселении братья Бестужевы, и много лот посвятил поиску их потомков; материалы этих поисков публиковались во многих журналах, в местных газетах.Повесть «Высоких мыслей достоянье» посвящена декабристу Михаилу Бестужеву (1800–1871), члену Северного общества, участнику восстания на Сенатской площади 14 декабря 1825 года. Действие развивастся в двух временных пластах: прошлое героя (в основном события 14 декабря 1825 года) и его настоящее (Сибирь, 1857–1858 годы).
Книга британского писателя и журналиста Р. Уэста знакомит читателя с малоизвестными страницами жизни Иосипа Броз Тито, чья судьба оказалась неразрывно связана с исторической судьбой Югославии и населяющих ее народов. На основе нового фактического материала рассказывается о драматических событиях 1941-1945 годов, конфликте югославского лидера со Сталиным, развитии страны в послевоенные годы и назревании кризиса, вылившегося в кровавую междоусобицу 90-х годов.
Александр Филонов о книге Джона Джея Робинсона «Темницы, Огонь и Мечи».Я всегда считал, что религии подобны людям: пока мы молоды, мы категоричны в своих суждениях, дерзки и готовы драться за них. И только с возрастом приходит умение понимать других и даже высшая форма дерзости – способность увидеть и признать собственные ошибки. Восточные религии, рассуждал я, веротерпимы и миролюбивы, в иудаизме – религии Ветхого Завета – молитва за мир занимает чуть ли не центральное место. И даже христианство – религия Нового Завета – уже пережило двадцать веков и набралось терпимости, но пока было помоложе – шли бесчисленные войны за веру, насильственное обращение язычников (вспомните хотя бы крещение Руси, когда киевлян загоняли в Днепр, чтобы народ принял крещение водой)… Поэтому, думал я, мусульманская религия, как самая молодая, столь воинственна и нетерпима к инакомыслию.
Как детский писатель искоренял преступность, что делать с неверными жёнами, как разогнать толпу, изнурённую сенсорным голодом и многое другое.