Жемчужины зарубежной фантастики (сборник) - [15]

Ксантена встретил хор хриплых возгласов: «Кому-то захотелось на нас прокатиться, вот еще морока! А почему бы двуногим не отрастить собственные крылья? Друг, не доверяйся этим птицам. Они поднимутся повыше и заставят тебя полетать самому!»

— Тихо! — приказал Ксантен. — Мне нужна шестерка быстрых и сильных птиц для важного задания. Кто возьмется?

— Он спрашивает, кто возьмется! Ах, роз, роз, роз! Да уж неделю никто не разминался! Мы ему сейчас покажем «тихо»!

— А ну, пошли! Ты, ты, вот ты с хитрым глазом, и ты, взъерошенный, и ты с зеленым гребнем. Всем к корзине!

Выбранные птицы с ворчанием и стонами позволили пейзанам наполнить их мешки питательным сиропом. Затем они, хлопая крыльями, собрались вокруг Ксантена, сидевшего внутри корзины на плетенном стуле.

— Ваша задача — добраться к ангарам кораблей в Винцене. Лететь следует безмолвно, внизу враг. Мы должны выяснить, не угрожает ли опасность кораблям.

Каждая из птиц ухватилась за прикрепленный к специальной раме канат и резким толчком они взмыли в небо, переругиваясь, пока наконец не вошли в ритм полета. После этого птицы притихли и летели молча, уносясь на юг со скоростью пятидесяти миль в час.

День клонился к вечеру. Древняя земля, место стольких побед и поражений, покрылась длинными, черными тенями. Глядя вниз, Ксантен подумал, что хотя предки его обосновались здесь семь веков назад, прародина все еще кажется ему чужой.

В этом не было ничего удивительного. После войны Звезд Земля была покинута людьми на три тысячи лет. Здесь оставалась лишь горстка сумасшедших, переживших катастрофу и давших начало полудиким кочевым Бродягам. Семь столетий тому назад несколько богатых лордов с Альтаира, отчасти из политических соображений, но, в основном, потакая своему капризу, решили вернуться на Землю. Так появились девять резиденций, где жили благородные леди и джентльмены, а также прислуга из специализированных андроморфов.

Они пролетали над местностью, где какой-то любитель истории занялся раскопками. С высоты полета была видна белокаменная площадь с разрушенной статуей в центре. Этот вид навел Ксантена на размышления о вечном. Ему представилась вновь заселенная Земля, нивы, вспаханные и засеянные человеком, разбросанные и тут и там маленькие, уютные жилища.

Но мысли его вскоре переключились на более животрепещущее — на восстание меков, разом оборвавшее привычную жизнь.

Клагорн был сторонником той точки зрения, что никакое сообщество не пребывает долгое время в неизменности. И чем оно сложнее устроено, тем больше склонно к переменам.

Семь веков искусственно поддерживаемой, вычурной и многослойной жизни в замках следовало считать просто подарком судьбы. Если же согласиться с тем, что перемены неизбежны, то благородные жители должны быть готовы взять процесс под контроль. Эта теория подверглась яростным нападкам традиционалистов. Они обвиняли Клагорна в предвзятом толковании истории и в доказательство своей правоты приводили те же семь веков стабильного существования замков. Вполне достаточный срок, чтобы считать систему жизнеспособной.

Ксантен в разное время придерживался то одной, то другой точки зрения. Вообще его не слишком волновали научные теории, но факт принадлежности Гарра к традиционалистам делал сторонников Клагорна более привлекательными в его глазах.

Кроме того, время подтвердило правоту Клагорна. Пора перемен пришла, жестоко перевернув привычный ход вещей.

Кое-что, правда, оставалось непонятным. Почему меки выбрали для восстания именно это время? Условия их жизни оставались неизменными на протяжении пяти веков, и, однако, раньше они не высказывали неудовольствия. Точнее сказать, они не выказывали никаких чувств, и никто не интересовался, есть ли они у меков, никто, кроме Клагорна.

Птицы несколько изменили направление полета, обходя Валаратские горы, где лежал в руинах огромный город, чье название кануло в лету. Внизу под ними проплывала Люцерновая долина, некогда цветущая и плодородная. Если присмотреться, можно было различить очертания бывших полей и ферм.

Впереди показались ангары. Там хранились в рабочем состоянии четыре космических корабля — общее достояние Хагедорна, Джанейла, Туанга Утросветного и Маравала. Пользоваться ими еще не приходилось.

Садилось солнце, оранжевые блики сверкали на металлических стенах. Ксантен приказал:

— Опускайтесь вон там, за деревьями. Лететь низко, нас никто не должен видеть.

Птицы плавно заскользили вниз, вытянув длинные шеи. Ксантен приготовился к толчку — обычно птицы не утруждали себя мягкой посадкой, когда несли джентльмена. Если же они везли груз, в сохранности которого были заинтересованы, то земли касались с легкостью бабочки, садящейся на цветок.

Ксантен, умело славировав, сохранил равновесие. Не удалось птицам полюбоваться катящимся кувырком джентльменом.

— У вас есть еда, — сказал он им, — не шумите, не ссорьтесь, отдыхайте. Если я не вернусь к завтрашнему вечеру, летите в замок и скажите, что я убит.

— Будь спокоен! — загалдели разом птицы. — Ждем, хоть целую вечность! В случае опасности — дай знать. Ах, роз, роз, роз! — мы страшны в гневе!