Жемчужины любовной русской лирики. 500 строк о любви. XIX век - [27]

В груди твоей читаю я,

Как бездна, движется она,

Как бездна, тайн она полна,

В ней зарождается змея.

1846

Элегии

1

В час, когда утомлен бездействием душно-тяжелым

Или делом бесплодным – делом хуже безделья, —

Я под кров свой вхожу – и с какой-то тоской озираю

Стены, ложе да стол, на котором по глупой,

Старой, вечной привычке ищу поневоле глазами,

Нет ли вести какой издалека, худой или доброй,

Все равно, лишь бы вести, и роюсь заведомо тщетно —

Так, чтоб рыться,– в бумагах… В час, когда обливает

Светом серым своим финская ночь комнату,– снова

Сердце болит и чего-то просит, хотя от чего-то

Я отрекся давно, заменил неизвестное что-то—

Глупое, сладкое что-то – суровым, холодно-печальным

Нечто… Пусть это нечто звучит душе одномерно,

Словно маятник старых часов,– зато для желудка

Это нечто здоровей… Чего тебе, глупое сердце?

Что за вестей тебе хочется? Знай себе, бейся ровнее,

Лучше будет, поверь… Вести о чем-нибудь малом,

Дурны ль они, хороши ль, только кровь понапрасну волнуют.

Лучше жить без вестей, лучше, чтоб не было даже

И желаний о ком да о чем-нибудь знать.

И чего же

Надо тебе, непокорное, гордое сердце,– само ты

Хочешь быть господином, а просишь все уз да неволи,

Женской ласки да встречи горячей… За эти

Ласки да встречи – плохая расплата, не все ли

Ты свободно любить, ничего не любя… не завидуй.

Бедное сердце больное – люби себе все, или вовсе

Ничего не любя – от избытка любви одиноко,

Гордо, тихо страдай, да живи презрением вволю.

2

Будет миг… мы встретимся, это я знаю – недаром

Словно песня мучит меня недопетая часто

Облик тонко-прозрачный с больным лихорадки румянцем,

С ярким блеском очей голубых…

Мы встретимся – знаю,

Знаю все наперед, как знал я про нашу разлуку.

Ты была молода, от жизни ты жизни просила,

Злилась на свет и людей, на себя, на меня еще злилась…

Злость тебе чудно пристала… но было бы трудно ужиться

Нам обоим… упорно хотела ты верить надеждам

Мне назло да рассудку назло… А будет время иное,

Ты устанешь, как я,– усталые оба, друг другу

Руку мы подадим и пойдем одиноко по жизни

Без боязни измены, без мук душевных, без горя,

Да и без радости тоже – выдохшись поровну оба,

Мудрость рока сознавши. Дает он, чего мы не просим,

Сколько угодно душе– но опасно, поверь мне, опасно

И просить, и желать – за минуты мы платим

Дорого. Стоит ли свеч игра?.. И притом же

Рано иль поздно—устанем… Нельзя ж поцелуем

Выдохнуть душу одним… Догорим себе тихо,

Но, догорая, мой друг, в пламень единый сольемся.

3

Часто мне говоришь ты, склонясь темно-русой головкой,

Робко взор опустив, о грустном и тяжком бывалом.

Бедный, напуганный, грустный ребенок, о, верь мне:

Нас с тобою вполне сроднило крепко – паденье.

Если б чиста ты была – то, знай, никогда б головою

Гордой я не склонился к тебе на колени и страстно

Не прильнул бы ни разу к маленькой ножке устами.

Только тому я раб, над чем безгранично владею,

Только с тобою могу я себе самому предаваться,

Предаваясь тебе… Подними же чело молодое,

Руку дай мне и встань, чтобы мог я упасть пред тобою.

Май 1846

Артистке

Когда, как женщина, тиха

И величава, как царица,

Ты предстоишь рабам греха,

Искусства девственного жрица,

Как изваянье холодна,

Как изваянье, ты прекрасна,

Твое чело – спокойно-ясно;

Богов служенью ты верна.

Тогда тебе не нужны дани

Вперед заказанных цветов,

И выше ты рукоплесканий

Толпы упившихся рабов.

Когда ж и их восторг казенный

Расшевелит на грубый взрыв

Твой шепот, страстью вдохновленный,

Твой лихорадочный порыв,

Мне тяжело, мне слишком гадко,

Что эта страсти простота,

Что эта сердца лихорадка

И псами храма понята.

Октябрь 1846

За Вами я слежу давно…

За Вами я слежу давно

С горячим, искренним участьем,

И верю: будет Вам дано

Не многим ведомое счастье.

Лишь сохраните, я молю,

Всю чистоту души прекрасной

И взгляд на жизнь простой и ясный,

Все то, за что я Вас люблю!

Первая половина 1850-х годов

Борьба

1

Я ее не люблю, не люблю…

   Это – сила привычки случайной!

   Но зачем же с тревогою тайной

На нее я смотрю, ее речи ловлю?

   Что мне в них, в простодушных речах

   Тихой девочки с женской улыбкой?

Что в задумчиво-робко смотрящих очах

   Этой тени воздушной и гибкой?

   Отчего же – и сам не пойму —

   Мне при ней как-то сладко и больно,

   Отчего трепещу я невольно,

Если руку ее на прощанье пожму?

Отчего на прозрачный румянец ланит

Я порою гляжу с непонятною злостью

   И боюсь за воздушную гостью,

   Что, как призрак, она улетит.

И спешу насмотреться, и жадно ловлю

Мелодически-милые, детские речи;

Отчего я боюся и жду с нею встречи?..

Ведь ее не люблю я, клянусь, не люблю.

1853, 1857

2

Я измучен, истерзан тоскою…

Но тебе, ангел мой, не скажу

Никогда, никогда, отчего я,

Как помешанный, днями брожу.

Есть минуты, что каждое слово

Мне отрава твое и что рад

Я отдать все, что есть дорогого,

За пожатье руки и за взгляд.

Есть минуты мучений и злобы,

Ночи стонов безумных таких,

Что, бог знает, не сделал чего бы,

Лишь упасть бы у ног у твоих.

Есть минуты, что я не умею

Скрыть безумия страсти своей…

О, молю тебя – будь холоднее,

И меня и себя пожалей!

3

Я вас люблю… что делать – виноват!

Я в тридцать лет так глупо сердцем молод,

Что каждый ваш случайный, беглый взгляд

Меня порой кидает в жар и холод…

И в этом вы должны меня простить,