Жемчужины любовной русской лирики. 500 строк о любви. XIX век - [12]

Один ли я твой взор умильный

К себе привлек? На мне ль одном

Твои объятия так сильно

Живым свиваются кольцом?

Ах, нет! Но свято берегу я

Сей перстень, данный мне тобой,

Воспоминанье поцелуя,

Тебя сливавшего со мной!

26 марта 1831

Мечтания

Поэта пламенных созданий

Не бойся, дева; сила их

Не отучнит твоих желаний

И не понизит дум твоих.

Когда в воздушные соблазны

И безграничные мечты,

В тот мир, всегда разнообразный

И полный свежей красоты,

Тебя, из тягостного мира

Телесных мыслей и забот,

Его пророческая лира

На крыльях звуков унесет,

Ты беззаботно предавайся

Очарованью твоему,

Им сладострастно упивайся

И гордо радуйся ему:

В тот час, как ты вполне забылась

Сим творческим, высоким сном,

Ты в божество преобразилась,

Живешь небесным бытием!

1831

Элегия (Блажен, кто мог на ложе ночи…)

Т. А.

Блажен, кто мог на ложе ночи

Тебя руками обогнуть;

Челом в чело, очами в очи,

Уста в уста и грудь на грудь!

Кто соблазнительный твой лепет

Лобзаньем пылким прерывал

И смуглых персей дикий трепет

То усыплял, то пробуждал!..

Но тот блаженней, дева ночи,

Кто в упоении любви

Глядит на огненные очи,

На брови дивные твои,

На свежесть уст твоих пурпурных,

На черноту младых кудрей,

Забыв и жар восторгов бурных,

И силы юности своей!

26 марта 1831

А. И. Полежаев 1804—1838

Зачем задумчивых очей…

Зачем задумчивых очей

С меня, красавица, не сводишь?

Зачем огнем своих речей

Тоску на душу мне наводишь?

Не припадай ко мне на грудь

В порывах милого забвенья —

Ты ничего в меня вдохнуть

Не можешь, кроме сожаленья!

Меня не в силах воспалить

Твои горячие лобзанья,

Я не могу тебя любить —

Не для меня очарованья!

Я был любим и сам любил —

Увял на лоне сладострастья

И в хладном сердце схоронил

Минуты горестного счастья;

Я рано сoрвал жизни цвет,

Все потерял, все отдал Хлое,—

И прежних чувств и прежних лет

Не возвратит ничто земное!

Еще мне милы красота

И девы пламенные взоры,

Но сердце мучит пустота,

А совесть – мрачные укоры!

Люби другого: быть твоим

Я не могу, о друг мой милый!..

Ах, как ужасно быть живым,

Полуразрушась над могилой!

1831

Она взошла, моя звезда…

Она взошла, моя звезда,

Моя Венера золотая;

Она блестит, как молодая

В уборе брачном красота!

Пустынник мира безотрадный,

С ее таинственных лучей

Я не свожу моих очей

В тоске мучительной и хладной.

Моей бездейственной души

Не оживляя вдохновеньем,

Она небесным утешеньем

Ее дарит в ночной тиши.

Какой-то силою волшебной

Она влечет меня к себе

И, перекорствуя судьбе,

Врачует грусть мечтой целебной.

Предавшись ей, я вижу вновь

Мои потерянные годы,

Дни счастья, дружбы и свободы,

И помню первую любовь.

1832

Д. В. Веневитинов 1805—1827

Люби питомца вдохновенья…

Люби питомца вдохновенья

И гордый ум пред ним склоняй;

Но в чистой жажде наслажденья

Не каждой арфе слух вверяй.

Не много истинных пророков

С печатью власти на челе,

С дарами выспренних уроков,

С глаголом неба на земле.

1827

Элегия

Волшебница! Как сладко пела ты

Про дивную страну очарованья,

Про жаркую отчизну красоты!

Как я любил твои воспоминанья,

Как жадно я внимал словам твоим

И как мечтал о крае неизвестном!

Ты упилась сим воздухом чудесным,

И речь твоя так страстно дышит им!

На цвет небес ты долго нагляделась

И цвет небес в очах нам принесла.

Душа твоя так ясно разгорелась

И новый огнь в груди моей зажгла.

Но этот огнь томительный, мятежной,

Он не горит любовью тихой, нежной, —

Нет! он и жжет, и мучит, и мертвит,

Волнуется изменчивым желаньем,

То стихнет вдруг, то бурно закипит,

И сердце вновь пробудится страданьем.

Зачем, зачем так сладко пела ты?

Зачем и я внимал тебе так жадно

И с уст твоих, певица красоты,

Пил яд мечты и страсти безотрадной?

1827

К моему перстню

Ты был отрыт в могиле пыльной,

Любви глашатай вековой,

И снова пыли ты могильной

Завещан будешь, перстень мой.

Но не любовь теперь тобой

Благословила пламень вечной

И над тобой, в тоске сердечной,

Святой обет произнесла;

Нет! дружба в горький час прощанья

Любви рыдающей дала

Тебя залогом состраданья.

О, будь мой верный талисман!

Храни меня от тяжких ран

И света, и толпы ничтожной,

От едкой жажды славы ложной.

От обольстительной мечты

И от душевной пустоты.

В часы холодного сомненья

Надеждой сердце оживи,

И если в скорбях заточенья,

Вдали от ангела любви,

Оно замыслит преступленье, —

Ты дивной силой укроти

Порывы страсти безнадежной

И от груди моей мятежной

Свинец безумства отврати.

Когда же я в час смерти буду

Прощаться с тем, что здесь люблю,

Тогда я друга умолю,

Чтоб он с моей руки холодной

Тебя, мой перстень, не снимал,

Чтоб нас и гроб не разлучал.

И просьба будет не бесплодна:

Он подтвердит обет мне свой

Словами клятвы роковой.

Века промчатся, и быть может,

Что кто-нибудь мой прах встревожит

И в нем тебя отроет вновь;

И снова робкая любовь

Тебе прошепчет суеверно

Слова мучительных страстей,

И вновь ты другом будешь ей,

Как был и мне, мой перстень верной.

1827

К моей богине

Не думы гордые вздымают

Страстей исполненную грудь,

Не волны невские мешают

Душе усталой отдохнуть, —

Когда я вдоль реки широкой

Скитаюсь мрачный, одинокой

И взор блуждает по брегам.

Язык невнятное лепечет,

И тихо плещущим волнам

Слова прерывистые мечет.

Тогда от мыслей далека

И гордая надежда славы,

И тихоструйная река,

И невский берег величавый;

Тогда не робкая тоска

Бессильным сердцем обладает