Жемчужина гарема - [4]

— Должно быть, любовь вашей матушки действительно очень сильна, раз она предпочла неволю, хотя в Англии могла бы быть свободной, — заметила Криста.

— Я думаю, что вам нелегко это понять, но моя мать давно не считает себя невольницей. Перед Аллахом она жена Халида ибн-Селима.

Вдруг Кристе пришла в голову новая мысль.

— Скажите принц, а у вас… у вас в гареме много красивых женщин? — вырвался у нее необдуманный вопрос.

— Боже мой, никогда бы не подумал, что вы способны на такую прямолинейность, мисс Хортон, — усмехнулся он. — Неужели вас это волнует?

— Вовсе нет, — стала поспешно оправдываться Криста. — Мне просто интересно.

— Как бы там ни было, мисс Хортон, придется признаться — у меня нет гарема. Пока нет, — невозмутимо добавил он. — Я ведь уезжал из Константины на несколько лет, и с моей стороны было бы жестокостью заводить гарем, когда я не мог… позаботиться о его обитательницах. Для этого будет достаточно времени после возвращения. И знаете… прошу меня простить, но я невольно представляю себе вас в качестве своего первого приобретения. — Хотя он говорил легким шутливым тоном, по спине Кристы пробежал холодок дурного предчувствия.

— Но зато я не могу представить себя в качестве чьей-либо собственности, — с негодованием заявила она. — Сэр, я еще раз прошу вас проводить меня к выходу, если вы, конечно, знаете дорогу.

— Что ж, с удовольствием выполню вашу просьбу. — Он галантно поклонился, а в зеленых глазах появился коварный блеск. — Но с двумя условиями.

Криста вздернула подбородок и молча ждала продолжения.

— Первое условие: я очень хотел бы, чтобы вы называли меня Марком. Это имя, данное мне матерью, и в Англии я пользуюсь им. — Криста неуверенно кивнула, решив, что особого вреда в том не будет, ведь вряд ли она еще когда-нибудь встретится с этим самонадеянным красавцем. — А второе условие, — продолжал Марк, таинственно понизив голос, — ваш поцелуй в награду за труды. — Тут он шагнул к ней, и Криста невольно отпрянула.

— Сэр, ваша просьба чудовищна, — еле смогла вымолвить она. — Обращаться к незнакомому человеку по имени само по себе достаточно неприлично, но позволить ему… — Слова замерли у нее на устах, потому что Марк, не обращая внимания на протесты, обнял ее и прижал к себе.

У Кристы перехватило дыхание от гнева, но по всему ее телу пробежала чувственная дрожь. А его тело мгновенно ответило на ее близость, и, ощутив этот ответ, Криста вспыхнула до корней волос. Но с губ ее снова не сорвалось ни звука, потому что он алчущим ртом вдохнул готовое прозвучать слово вместе с ее дыханием.

Этот поцелуй не шел ни в какое сравнение с тем, что ей когда-либо доводилось испытывать, и, конечно, не имел ничего общего с невинными поцелуями Брайана. В объятиях Марка ее сознание исчезло, унесенное бурным потоком чувственности, она инстинктивно прижималась к нему, и ее тело словно пыталось влиться в его мускулистое тело — так расплавленный металл принимает форму изложницы. Она чувствовала, как его губы завладели ее губами, а язык касается ее языка, и все в ней содрогалось, будто он касался обнаженных нервов.

В краткий миг просветления у нее мелькнула мысль, что этот человек несет в себе страшную опасность, потому что ему одному дана власть вызывать в ней такую бурю чувств, только его руки обладают магическим свойством лишать ее воли и рассудка.

Потом Марк провел кончиками пальцев по ее груди, и наслаждение от этого прикосновения было настолько сильным и утонченным, что ей показалось, она сейчас потеряет сознание. Еще ни одному мужчине она не позволяла столь интимных ласк. Вдруг его губы оторвались от ее губ и последовали за пальцами, скользя по белой коже в глубоком вырезе платья. Только тогда Криста очнулась и разразилась потоком фраз, исполненных праведного гнева, одновременно пытаясь вырваться из его объятий.

— Сэр, вы негодяй и распутник, — задыхаясь от ярости, говорила она. — Я не разрешала вам прикасаться к себе.

Он удивленно поднял черные брови.

— Не разрешали? Возможно, я неправильно вас понял. Так, может быть, чтобы исправить ошибку, теперь я поцелую вас с вашего согласия?

— Боже мой, это просто неслыханно! — воскликнула Криста. — Сэр, за кого вы меня принимаете?

— Я принимаю вас за ту, кем вы на самом деле являетесь. За красивую и страстную женщину, которой пора очнуться от сна и дать волю своим желаниям. Если вы сомневаетесь в моих словах, вспомните, как вы ответили на мой поцелуй. Интересно, осведомлен ли ваш жених о том, что вы на редкость страстная натура? Или вы уже представили ему все доказательства?

Прежде чем до нее в полной мере дошел дерзкий смысл его слов, рука ее взметнулась, и на щеке Марка проступила багровая полоса, отчетливо видная в свете луны. Но он остался неподвижен, лишь в глазах его сверкнул опасный огонек.

— О, я вижу, у английской розы острые шипы, — только и сказал он, потом, помолчав, уверен но произнес: — Криста, я знаю: наступит день, когда вы станете моей. Вы будете принадлежать мне телом и душой. Верите ли вы в кисмет? (Кисмет — судьба, рок (тюрк.).) Я верю. Наше соединение неизбежно, я понял это в тот миг, когда заглянул в ваши глаза. Нити наших судеб переплетены. Вы рождены для меня.