Жемчуг покойницы - [19]
Тогда послышался скрип, и быстрая дробь удаляющихся прочь шагов.
«Табуретки и стол все же украли», – с удовлетворением подумал старьевщик и на этот раз уснул как праведник – без снов.
Он открыл глаза, когда солнце уже вовсю буравило стены сквозь щели в ставнях. Имантс, потянувшись, первым делом проверил свое сокровище. Убедившись, что оно не исчезло, он хотел было выскочить во внутренний двор по нужде, как взгляд его упал на картину, лежащую на письменном столе в развернутом виде. На картине сверху лежал свиток с восковой печатью – он схватил его и выскочил во двор, на ходу развязывая штаны.
Справив нужду, старьевщик развернул бумагу. Обычно зрение его не подводило – но тут! Строчки то сливались, то двоились – он никак не могу прочитать и двух слов. Он зашарил по карманам, и, к счастью, лупа была на месте.
Вот что прочел Имантс:
«Было жаль Вас будить, Ваш сон был столь глубок и сладок. Позвольте посетить Вас завтра, в полночь. Я намерен услышать Ваш ответ.
Да или Нет. Третьего не дано.
Ваша душа – не слишком высокая цена за то, что я уже дал Вам и еще предполагаю сделать для Вас».
Подписи не было, но была приписка, сделанная другим почерком:
«Думай, Имантс, но не продешеви на сей раз».
Это была ее рука!
Имантс почувствовал легкое головокружение, сел на кровать. Посидев немного, он встал, подошел к столу и, взяв портрет, снова стал его изучать. Чем дольше он смотрел в глаза незнакомца, изображенного неизвестным же художником, тем сильнее становилась боль в затылке. Изображение плыло перед Имантсом и вскоре слилось в одно неопределенного цвета пятно. Схватившись двумя пальцами за переносицу, старьевщик нащупал другой рукой опору и опять сел. Комната медленно плыла, с улицы доносились обрывки бабьих пересудов, цоканье копыт по мостовой; где-то недалеко бродяга играл на шарманке. Наконец, словно по мановению волшебной палочки, все стихло. Имантс, выходя во внутренний двор, не закрыл дверь, и теперь в проеме показалась чья-то фигура. Сколько он ни всматривался, не мог понять, кто же это к нему пожаловал.
– Кто здесь? – пытаясь протереть стремительно слепнущие глаза, спросил Имантс.
– Я… я прошу прощения, – услышал он молодой голос, который, однако, был ему незнаком.
– В чем дело? – сердито буркнул старьевщик, негодуя на свою внезапную слепоту и втайне боясь, что, воспользовавшись этим, незнакомец может его ограбить.
– Меня зовут Матеус, я… имею честь служить в бакалейной лавке моего отца, Матеуса-старшего, – юноша стоял, не решаясь войти без приглашения, или же прогорклый запах, стоявший в помещении, останавливал его.
– И? Чем обязан, господин Матеус? – старик немного успокоился, однако нежданный визит раздражал его.
– Я принес вам лучшее вино из нашего погребка, а также сыр, хлеб и немного копченого мяса. Все это оплачено. Где я могу оставить корзину?
Пелена с глаз стала немного спадать, и теперь Имантс различал очертания юноши, хотя и не мог разглядеть его лица: Матеус стоял против света.
– Кем? Кем оплачено? – часто моргая слезящимися глазами, спросил старьевщик.
– Я полагал, что вам это известно. Заказ принимал мой отец, я всего лишь доставил его, – смутился юноша.
– Хорошо, – Имантсу не терпелось избавиться от бакалейщика. – Оставьте корзину там, где стоите. Спасибо! И передайте привет старому Матеусу!
Юноша откланялся и вышел.
Имантс взял корзину, закрыл дверь. Корзина была тяжелой, но он легко поставил ее на стол, откинул рогожу и извлек оттуда бутылку выдержанного вина, полголовы сыра, свежий хлеб и фунта полтора копченой грудинки.
Для одного человека этой снеди было явно многовато, и Имантс задумался: кем был оплачен этот превосходный гастрономический набор? Он пошарил по дну корзины – рука нащупала небольшой предмет неправильной формы. Имантс достал его и ахнул: это был настоящий шоколад – с полфунта, не меньше! Старьевщик понюхал его – горький. С миндалем. Любимое лакомство Ималды. Сердце сжалось. Он сложил продукты обратно в корзину, накрыл рогожей.
Чтобы чем-то себя занять, старик все же решил выставить свой нехитрый товар на улице. Вспомнив, что ночью воры унесли табуреты и столик, чертыхнулся. Но когда он отпер ключом дверь, ведущую на улицу, оторопел: и столик, и табуреты были на месте, в том же самом положении, в каком они с Арнисом вчера оставили их. Даже глиняные кружки были целы – за ночь в них скопилось немного осеннего дождя.
Имантс убрал их со столика и вынес несколько предметов, наиболее удачных для продажи, на его взгляд. Это была старая керосиновая лампа, коллекция ножей для вскрытия писем, бронзовая чернильница, щипцы для завивки локонов и еще несколько мелких предметов, поместившихся на небольшом столе. Сам Имантс в надеже всматривался в окно второго этажа дома напротив – не выглянет ли матушка Майрите, которая по доброте душевной ежедневно поила бедного вдовца горячим чаем с душицей, а бывало и черным кофе. Так и сегодня, едва завидев Имантса, добрая женщина вышла к нему, держа перед собой большую жестяную кружку с деревянной ручкой. Из кружки шел ароматный пар.
Имантс потер ладони и осторожно принял у нее кружку. Сев на табурет у своей двери, он с наслаждением вдохнул запах черной смородины, листом которой матушка сдобрила чай.
«Меньше знаешь — крепче спишь» или всё-таки «знание — сила»? Представьте: вы случайно услышали что-то очень интересное, неужели вы захотите сбежать? Русская переводчица Ира Янова даже не подумала в этой ситуации «делать ноги». В Нью-Йорке она оказалась по роду службы. Случайно услышав речь на языке, который считается мёртвым, специалист по редким языкам вместо того, чтобы поскорее убраться со странного места, с большим интересом прислушивается. И спустя пять минут оказывается похищенной.
Незнакомые люди, словно сговорившись, твердят ему: «Ты — следующий!» В какой очереди? Куда он следует? Во что он попал?
Автор сам по себе писатель/афорист и в книге лишь малая толика его высказываний.«Своя тупость отличается от чужой тем, что ты её не замечаешь» (с).
…Этот город принадлежит всем сразу. Когда-то ставший символом греха и заклейменный словом «блудница», он поразительно похож на мегаполис XX века. Он то аллегоричен, то предельно реалистичен, ангел здесь похож на спецназовца, глиняные таблички и клинопись соседствуют с танками и компьютерами. И тогда через зиккураты и висячие сады фантастического Вавилона прорастает образ Петербурга конца XX века.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.