Жемчуг покойницы - [16]

В этот самый момент ничего не подозревающий Михей, ходивший в сторожку за керосиновой лампой, поставил ее на землю и спрыгнул вниз, проломив подгнившие доски – аккурат посередине. Послышался негромкий треск – это лопнул живот покойницы, в который Михей угодил ногой. На погребальном покрывале тотчас стало расплываться темное пятно.

– Фу-ты, пропасть! – выругался Михей, расставил ноги по сторонам гроба, прикрыл рот ладонью, а второй рукой стал отрывать остатки крышки, чтобы поскорее добраться до вожделенных жемчужных нитей.

Сашко, вжавшись спиной в стену ямы, с ужасом смотрел на него.

– Чего глазами хлопаешь, посвети мне! – зло бросил ему Михей, отрывая последний кусок крышки.

Сашко проворно выбрался из могилы и взял в руки лампу.

…Лицо Сычихи было наполовину изъедено личинками, она смотрела на возмутителей своего спокойствия пустыми глазницами и сквозь пергамент уцелевшей кое-где на губах кожи жутко улыбалась.

Сашко успел отставить лампу, и его стало выворачивать мадерой на куст бузины. Пока его рвало, Михей времени даром не терял: его длинные жадные пальцы уже блуждали по шее покойницы в надежде обнаружить замок бус. Но бусы, похоже, вовсе не имели никакой застежки – они были настолько длинны, что одевались по старинке, просто.

Бледный как полотно, Сашко, встав с колен, повернулся в сторону церкви.

– Прости нас, Господи! Господи, спаси и помилуй! – И принялся судорожно креститься.

Тут из могилы показалась вихрастая голова Михея:

– Достал! Держи-кось! Эх ты…

Он поднял вверх руку с жемчугом и вложил в ладонь подошедшему Сашку.

– Тебе девицей надобно было родиться, с такой чувствительностью, а ты еще и жениться надумал! – махнул рукой Михей и нырнул обратно, в смрадное царство смерти, дабы обобрать Сычиху до последнего камешка…

Cашко присел на корточки и стал катать в руке жемчуг, тяжелый и влажный. Поднес его поближе к лампе, чтобы получше рассмотреть.

В ту же секунду в могиле послышалась возня и раздался истошный вопль Михея:

– Сашко! На помощь! На по…

Крик превратился в хрип, и… все стихло.

Cашко осторожно подполз и посветил на дно могилы. Там, ничком на покойнице, неподвижно лежал Михей. Сашко не сразу понял, что это за светлые, кривые палки у него на спине.

Но когда они сжали свои корявые сучья, впиваясь ногтями в спину Михея, он понял, что это руки Сычихи.

…Сашко бежал, не оглядываясь, спотыкаясь о старые памятные камни и почерневшие от времени скособоченные кресты. Ему казалось, что Сычиха, выбравшись из под Михея, гонится за ним. Наконец, он выскочил на проселочную дорогу и, задыхаясь, побежал дальше – к церкви. Там и просидел до первых петухов. Очнувшись, он обнаружил у себя в зажатом кулаке жемчужное ожерелье.

В ужасе, словно ядовитую змею, откинул он его в заросли лопуха, что разросся у церковной ограды. Потом поплелся к себе домой – и как был, в грязной одежде и сапожищах, рухнул на лавку и забылся.

Ему снилась свадьба. Юлька, нарядная, красивая, в белом платье – улыбалась. Стол ломился от разнообразной еды: тут было мясо всех сортов, рыба, фрукты и, кроме хлеба, с десяток наименований выпечки! Вино, водка, пиво – лились рекой. Гости пели и плясали, и все смешалось в один пестрый, шумный хоровод. Наконец, сытые и довольные, все стали расходиться.

Юлька краснеет и стесняется, но он нежно кладет ее на приготовленную матерью перину. Он гладит ей волосы, снимает исподнее… Охватившее его желание велико, и он более не может себя сдерживать. Несмотря на протест, он действует быстро и грубо… Юлька плачет от боли и обиды, но он ничего не может поделать с собой и продолжает натиск до тех пор, пока лицо девушки не искажает гримаса. И вот уже под ним не дрожащая, как лист, невеста – а корчащаяся от смеха Сычиха, в жемчужном ожерелье, которое вдруг разлетается на сотню бусин, и они стучат, рассыпавшись по дощатому полу…

…Он закричал во сне и, проснувшись, понял, что это дождь стучит по кровле…

Он старался успеть засветло. Две лопаты, заступ – все должно быть на месте. Так и было. Сашко еще раз посмотрел на спину Михея и принялся за дело. Утрамбовав могилу, он вернулся домой.

…Исчезновение Михея никого не удивило – он был человек пришлый. Но перемена, произошедшая с Сашком, еще долго была на языках у многих. Странный он стал, людей сторонится. Невесту свою, Юльку, и ту стал избегать.

Новый могильщик, Сергеич, говорил, будто видел своими глазами, как Сашко в полночь зарывал в Сычихину могилу что-то завернутое в тряпицу, плакал и просил покойницу больше его не мучить.

Потом-то некоторые пытались найти сокровище, а именно жемчужное ожерелье Сычихи. Но так ничего и не нашли. А Сергеича маленько попинали, чтоб не брехал.

Портрет

В каморке дядюшки Имантса было грязно и душно. Пахло лежалым хламом и сырым деревом. С тех пор как старьевщик похоронил жену, его жилище с каждым днем становилось все запущеннее.

Имантс сидел за столом, в кресле с лоснящимися от времени подлокотниками, и изучал багет для картины, которую так удачно купил сегодня недалеко от квартала Ремесленников. Наконец, он, похоже, выбрал то, что нужно! Имантс встал из-за стола, подошел к старинному, изъеденному древесным жучком комоду и достал само полотно – оно было скручено трубочкой.