Желтый дом. Том 2 - [20]
Вот и тогда, только я начал позевывать (первый признак — пора на обед), как по коридорам и кабинетам забегали сотрудники дирекции, канцелярии, профкома, партбюро, комсбюро и прочих общественных и административных органов с криками «Выходи во двор!», «Кабинеты запираются!», «Сбор у столба номер сто девяносто шесть!», «Будет проверка!» и т.д. Я захлопнул книгу, которая лежала передо мною для отвода глаз (вверх ногами, чтобы стукачи из дирекции могли заметить, что это не детектив, а том из собрания сочинений), пересчитал оставшиеся в кошельке монеты (получка через два дня!) и начал сколачивать подходящую компанию. Уговаривать никого не пришлось. Из женского персонала на меня на сей раз нацелилась психически неуравновешенная дама из сектора перспективного планирования проблем. Каких проблем? Все равно каких. Любых. Они занимаются проблемами планирования проблем, причем — перспективного, то есть с ударением на слове «планирование» и «перспективное», а не на слове «проблем». Но это не важно. Важно тут другое: эта дама взяла меня под руку и прошипела в ухо, что ей надо со мной посоветоваться по одному очень важному делу. Я осмотрелся кругом в надежде найти более приятную физиономию, с обладательницей которой я якобы уже договорился советоваься сегодня по еще более важному делу, но не заметил ничего подходящего. Молодежь сегодня уже угнали частично на овощную базу, частично — на подшефную стройку, в учреждении осталась одна шваль предпенсионного возраста. Ладно, сказал я даме, надеясь, однако, что удастся как-нибудь выкрутиться.
В метро протолкнулись с большим трудом — трудящиеся со всех концов Москвы направлялись туда же, куда и мы, и с тою же целью. На толкучку, однако, никто не раздражался. Преобладала приподнятость, возбужденность, веселость, юмор. Завязывались разговоры с незнакомыми людьми, будто все мы были из одного огромного дружеского коллектива. В вагоне мне удалось оторваться от психически неуравновешенной дамы из сектора «Трех П» и познакомиться с более молодой и неизмеримо более приятной женщиной, которой предстояло приветствовать (а кого, собственно говоря?!) через пять столбов от нас. Я уговорил ее помочь мне — подойти ко мне после процедуры приветствия под видом старой знакомой и спасти от дамы из «Трех П». За это я обещал ей флакон духов, какие она пожелает. Она сказала, что я многим рискую, давая такие обещания, ибо в Москве сейчас продаются такие духи, на которые зарплаты младшего сотрудника может не хватить. Я сказал, что я старший сотрудник, скрыв то, что я — технический. Она сказала, что, глядя на меня, такого не подумала бы. У них в конторе старшие на такие мероприятия не ходят. Я сказал, что у нас тоже не ходят, но что я — исключение. Она сказала, что в таком случае она спасет меня от дамы из «Трех П» еще до проезда высоких персон. Кстати, встречаем мы или провожаем? И кого именно? Я сказал, что я такой ерундой никогда не забиваю себе голову. И мы поняли друг друга.
Такие минуты первого знакомства я обожаю. Хотя я знаю, что все равно из этого ничего путного не выйдет (я и со своей бывшей второй женой познакомился аналогичным образом), у меня все равно возникают волнующие иллюзии. Моя новая знакомая сходила к своему столбу (отметиться), потом отыскала меня как старого знакомого (к неудовольствию дамы из «Трех П»), и мы уже не расставались, прогуливаясь от моего столба до ее столба и обратно. Через час высокие персоны и сопровождающие лица промчались в черных машинах по направлению к центру. Мы проводили их равнодушным взглядом, присоединились к нашей теплой компании и направились в кафе «Луна».
Наши нравы
Это вранье, будто в наших тюрьмах плохо кормят заключенных, говорил на партийном собрании старый член партии, пенсионер, прикрепленный к нашей организации. Их там кормят на убой!
Их нравы и общие выводы
На Западе тоже есть свои недостатки, сказал Кандидат. У нас один доктор наук полгода прожил в Западной Германии. Не мог дождаться конца командировки, попросился домой досрочно. Однажды получил он толстый пакет каких-то официальных бумаг — там бумажки любят, без инструкций и квитанций даже в туалет не ходят. Получил наш доктор бумаги, решил прочитать. Хотя язык знал прилично, понять ничего не мог. Две недели бился, обложился всякого рода словарями и справочниками. Штук десять консультаций у специалистов взял. А все это стоит больших денег. Марок пятьсот угробил. В конце концов разобрался: от него хотели просто получить десять марок и двадцать пфеннигов для какого-то благотворительного общества. Это его и доконало. Он преисполнился тоской и попросился домой. С тех пор слышать ничего о Западе не хочет. Какая отсюда мораль? Очень простая. Общества различаются только формами идиотизма, а не сущностью идиотизма. Не преувеличивайте человека и человечества. Если люди научились играть на скрипке и летать в космосе, это еще ничего не значит. Человек по природе своей кретин. И всякие штучки-дрючки он изобрел не от большого ума, а от непроходимой глупости. Так вот, на Западе весь идиотизм происходит от избытка тряпок, жратвы, свобод. У нас — от недостатка. А середины нет. Вернее, она есть, но она и есть основа того и другого.
Эту книгу с полным правом можно назвать введением в теорию современного западного общества (ее развитием стали труды «Глобальный человейник», «На пути к сверхобществу», «Логическая социология»). Исследование представляет собой применение разработанной автором книги логики и методологии социальной науки к исследованию феномена, который он характеризует как западнизм. Этим термином А.А. Зиновьев (1922–2006) обозначает не совокупность определенных стран, которые принято называть западными, а тот социальный строй, который сложился в них во второй половине ХХ века.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Александр Зиновьев - ученый, мыслитель, художник, поэт, автор пророческих "Зияющих высот", впервые опубликованных в Швейцарии в 1976 году. Этот "социологический", по словам писателя, роман, хлестко и беспощадно обличающий пороки советского общества, принес ему ошеломляющую, сенсационную известность. Яркая, искренняя, совершенно "особенная" книга, соединившая в себе и научный трактат, и незаурядное литературное произведение, почти сразу была переведена более чем на двадцать иностранных языков.
В книге рассматривается превращение общества «западоидов» (термин Зиновьева) в один глобальный «человейник». Как изменится жизнь людей, их жизненные установки, их взаимоотношения друг с другом и окружающим миром.Книга о будущем, в которой в первую очередь говорится не об изменении технического аспекта, а о изменении аспекта социального.
В книге выдающегося русского ученого, мыслителя А.А. Зиновьева (1922–2006) дано систематизированное изложение методологических и логических основ его социологической теории. В работе формулируются категории и принципы разработанной им методологии, обеспечивающей научную достоверность и логическую строгость социологических исследований, вводятся базовые понятия его социологии, выявляются законы функционирования и развития социальных объектов и социальных систем. На этой основе строятся теории двух реально возникших в современной истории направлений, типов эволюции человечества – теория коммунизма и теория западнизма.
Зиновьев Александр Александрович — известный русский литератор и философ, в недавнем прошлом диссидент, многие годы проживший на Западе, издавший там ряд книг, в которых подверг жесткой критике советский режим: «Зияющие высоты», «Коммунизм как реальность», «Кризис коммунизма», «Русская судьба», «Русский эксперимент». Там же в 70-е годы вышла и его книга о Сталине. Где автор повествует о своем, личном «сложном отношении» к великому вождю. Кратко ее содержание и смысл можно определить как «любовь-ненависть».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В подборке рассказов в журнале "Иностранная литература" популяризатор математики Мартин Гарднер, известный также как автор фантастических рассказов о профессоре Сляпенарском, предстает мастером короткой реалистической прозы, пронизанной тонким юмором и гуманизмом.
…Я не помню, что там были за хорошие новости. А вот плохие оказались действительно плохими. Я умирал от чего-то — от этого еще никто и никогда не умирал. Я умирал от чего-то абсолютно, фантастически нового…Совершенно обычный постмодернистский гражданин Стив (имя вымышленное) — бывший муж, несостоятельный отец и автор бессмертного лозунга «Как тебе понравилось завтра?» — может умирать от скуки. Такова реакция на информационный век. Гуру-садист Центра Внеконфессионального Восстановления и Искупления считает иначе.
Сана Валиулина родилась в Таллинне (1964), закончила МГУ, с 1989 года живет в Амстердаме. Автор книг на голландском – автобиографического романа «Крест» (2000), сборника повестей «Ниоткуда с любовью», романа «Дидар и Фарук» (2006), номинированного на литературную премию «Libris» и переведенного на немецкий, и романа «Сто лет уюта» (2009). Новый роман «Не боюсь Синей Бороды» (2015) был написан одновременно по-голландски и по-русски. Вышедший в 2016-м сборник эссе «Зимние ливни» был удостоен престижной литературной премии «Jan Hanlo Essayprijs». Роман «Не боюсь Синей Бороды» – о поколении «детей Брежнева», чье детство и взросление пришлось на эпоху застоя, – сшит из четырех пространств, четырех времен.
Hе зовут? — сказал Пан, далеко выплюнув полупрожеванный фильтр от «Лаки Страйк». — И не позовут. Сергей пригладил волосы. Этот жест ему очень не шел — он только подчеркивал глубокие залысины и начинающую уже проявляться плешь. — А и пес с ними. Масляные плошки на столе чадили, потрескивая; они с трудом разгоняли полумрак в большой зале, хотя стол был длинный, и плошек было много. Много было и прочего — еды на глянцевых кривобоких блюдах и тарелках, странных людей, громко чавкающих, давящихся, кромсающих огромными ножами цельные зажаренные туши… Их тут было не меньше полусотни — этих странных, мелкопоместных, через одного даже безземельных; и каждый мнил себя меломаном и тонким ценителем поэзии, хотя редко кто мог связно сказать два слова между стаканами.
«Суд закончился. Место под солнцем ожидаемо сдвинулось к периферии, и, шагнув из здания суда в майский вечер, Киш не мог не отметить, как выросла его тень — метра на полтора. …Они расстались год назад и с тех пор не виделись; вещи тогда же были мирно подарены друг другу, и вот внезапно его настиг этот иск — о разделе общих воспоминаний. Такого от Варвары он не ожидал…».