Желтый бриллиант - [5]

Было уже поздно, но на улице не темнело. Начало июня, почти белые ночи. Николай разложил широкий мягкий кожаный диван, постелил лиловое, в черных разводах шелковое постельное белье и сладко растянулся в предвкушении сна. Но сон не шел. Николай подумал, нет, ощутил, понял с абсолютной точностью сильного, аналитического ума, что он одинок, абсолютно одинок. И еще, Николай понял, что он больше никогда, ни при каких обстоятельствах, не наденет никакой белый костюм.

Прошел год. Как один день. Еще два года — два дня.

1979 год. Начало июня.

В понедельник, как всегда, бодрый свежий и элегантный Николай Александрович в 8-45 утра уже сидел за своим столом в большой комнате кафедры теоретической физики и готовился к лекции. Сегодня две пары — заключительные лекции, затем три семинара-консультации, после обеда — четырехчасовой спецкурс по первому андронному коллайдеру (ускорителю ядерных частиц), запущенному в 1971 году в швейцарском городке Церн. Николай был доволен, день будет прожит не зря. В перерыве между лекциями к лектору, доценту Большакову, подбежала запыхавшаяся лаборантка кафедры Светочка.

— Николай Александрович, Вас срочно вызывает ректор!

Николай удивленно поднял брови.

— У меня еще одна пара, потом три семинара.

Лаборантка затараторила:

— Ректор велел перенести лекцию, сказал, что разговор будет долгим!

Николай еще более удивленно пожал плечами и начальственным тоном, важно произнес:

— Светочка, объявите перерыв и смотрите, что бы будущее науки не разбежалось по кабакам. Отвечаете жизнью!

Светочка покраснела, Николай, недовольный, что прервали лекцию, поплелся в другой конец огромного здания — в ректорат. Секретарь ректора вежливо сказала:

— Вас уже ждут.

Ректор училища, выдающийся прогрессивный ученый, лауреат многих советских и международных премий, академик Академии наук СССР и ряда зарубежных академий встал из-за большого письменного стола, когда в кабинет вошел Николай, жестом предложил расположиться в креслах за журнальным столиком. Секретарь принесла чай, сухарики и минеральную воду. Николай насторожился — что бы все это значило? В спокойном, доброжелательном тоне ректор стал расспрашивать Николая о научных планах, подробно интересовался ходом диссертационного исследования, о научной и практической базе, спросил, в чем нужна помощь. Николай недоумевал и даже слегка заволновался. Приблизительно через час после начала беседы ректор тяжело встал из глубокого кресла, медленно походил по большому кабинету, и, наконец, произнес:

— Ректорат и партком училища рассмотрели мое предложение о назначении Вас, Николай Александрович, заведующим кафедрой, на которой Вы успешно трудитесь. Семен Семенович Заболотский по личной просьбе, да и по возрасту переходит на должность профессора, — ректор сделал небольшую паузу, — и далее, я рекомендовал Вас на должность проектора по международным научным связям.

Он обреченно добавил:

— Кроме Вас — некому. Эти предложения мы вынесем на рассмотрение большого ученого совета. В четверг. Горком партии дал «добро».

Ректор налил в бокал минералки, сделал несколько глотков и устало сел в кресло за письменный стол. Николай молчал. Вдруг громко, через весь огромный кабинет ректор почти прокричал:

— И не говорите, что Вы подумаете! Наука — выше наших эмоций! Вы — молодой, сильный. Справитесь. И еще — самое главное. Вам двадцать девять лет, Вы знаете три иностранных языка.

— Четыре, — поправил Николай.

— А какой четвертый? В личном деле указаны только три — французский, английский и немецкий, — нахмурил брови ректор.

Николай не раздумывая, ответил:

— Арабский, это так, для себя, ведь арабы придумали цифры!

В его голосе прозвучал детский восторг.

Ректор продолжал:

— Тем более, восточный язык.

Про себя он подумал: «Этот Большаков — или сумасшедший, или гений, ради десяти цифр выучить арабский язык!» И остановился на второй гипотезе — о гении. Ректор долго молчал, затем заговорил строго и официально:

— Товарищ Большаков, учитывая Ваши предстоящие назначения, а главное, то, что наше учебное заведение имеет не только образовательное значение, но и военно-стратегическое, Вам следует вступить в ряды Коммунистической партии. Вам, кажется, давно исполнилось двадцать восемь лет. Вопрос с Горкомом КПСС и Министерством уже согласован. Ваша кандидатура — одобрена.

Николай легко встал из кресла, тихо произнес:

— Я согласен, — посмотрел на часы, — я могу идти, у меня семинар через две минуты начинается.

Ректор махнул рукой.

Николай вышел из кабинета, и первый раз в жизни почувствовал, что у него кружится голова. Секретарь ректора, солидная дама с химической завивкой «мелкий барашек» участливо спросила:

— Ну что?

Николай сделал «круглые глаза» и громко прошептал:

— Кошмар, — развернулся на каблуках и вышел из приемной.

Секретарь сокрушенно покачала головой.

Остальная часть дня прошла по намеченному расписанию. И только поздно вечером, когда дома Николай допивал вторую кружку теплого молока, ему показалось, что корова на кружке улыбается во весь коровий рот и мычит: «Так тебе и надо, пижон, теперь света белого не увидишь».

В четверг большой ученый совет единогласно за все проголосовал, партком училища утвердил. Николая поздравляли, хлопали по плечу, а про себя думали: «Да, влип мужик, тащить два таких воза, да еще диссертация! Сломается или нет?»