Желтый бриллиант - [25]

После обеда — отдыхали. Это только так называлось. Таня стала женщиной, прекрасной, страстной, бесконечно нежной и темпераментной, изобретательной и послушной. Николай, из мужчины-эгоиста, который только получал удовольствие, превратился в мужчину любящего. Он отдавал всего себя на благо этой женщины. Он знал и предвосхищал каждое ее желание, о котором она сама, возможно, не догадывалась. Ее тело было для него местом священного поклонения, проведения великого «Обряда Любви». Каждый ее вздох или нежный, томительный стон пробуждал в нем такие чувства и ощущения, о которых он не представлял, не мыслил и не догадывался прежде.

К 1 сентября вернулись в Москву. Таню перевели на должность «старшего преподавателя». Она ответственно готовилась к лекциям, как будто раньше она что-то делала безответственно! На работе проводила почти целые дни. Николай уезжал утром и возвращался к ужину. Но ведь, как известно, сутки состоят не только из рабочего дня, но еще из ночи, которую каждый житель планеты проводит по своему личному усмотрению. У Кольки и Юшки ночные планы были незатейливы: любовь и сон. Без первой нельзя ни жить, ни дышать, а второй необходим, чтобы жить и дышать.

У Николая планировалась ответственная научная командировка в США, он серьезно готовился. Из США Николай привез невиданный в Советском Союзе портативный персональный компьютер-ноутбук, размером с портативную печатную машинку. До начала 90-х программное обеспечение ПК было на английском языке, но это не имело значения, оба хорошо знали английский язык. Восторг Юшки был безграничен.

Значит, можно убрать огромный монитор, похожий на телевизор, и клавиатуру размером со стиральную доску. А, главное, избавиться от здорового, в полтумбочки, процессора с жестким диском. И он перестанет гудеть, и, вообще, действовать на нервы. Но до конца ни Колька, ни Юшка еще не знали об «истинной ценности» этого очередного чуда технического прогресса — ценности свободного квадратного метра в маленькой квартире.

Ноябрь. Мало кто скажет, что это лучшее из времен года. И все же, бывают иногда ясные, чуть морозные дни, воздух и земля еще не промерзли окончательно, дышится легко. Рваные темно-синие облака несутся по небу, растерзанные последними, почти беспомощными лучами солнца. В саду, чудом сохранившимся в Беляево, все листья с яблонь давно опали. Они лежат черно-коричневыми круглыми коврами вокруг древних, кряжистых крон. Толстые, криво закрученные и причудливо изогнутые ветви простираются к небу, как старческие руки, прося «милости».

В последнее время Таня спала долго, «до упора», до последней возможной минуточки. Николай готовил завтрак. В доставленном Марианной, тайком от Петра, очередном пакете с продуктами было несколько тоненьких баночек рижских шпрот. Немыслимый деликатес детства! Кофе готов, белый хлеб нарезан, две маленькие золотистые рыбки расположились на мягкой хлебной подстилке.

Юшка вошла в кухню, где стоял обворожительный шпротный запах и капризно заныла:

— Колька, как ты это можешь есть?

Юшка посидела за столом, сходила в ванную, ее даже затошнило. А когда-то она сама обожала шпроты, брала рыбку за хвостик, запихивала в рот, по тонким пальчикам растекалось оливковое масло.

Позавтракали, почти молча, каждый спешил, учебный год в разгаре.

Когда вечером Николай вошел в квартиру, в нос ему ударил едкий запах уксуса и лаврового листа. На кухне, на табуретке, расставив ноги, как наездник на коне, в светлом пальто, сапогах на высоких каблуках сидела Таня. На полу перед ней стояла огромная пятилитровая банка с огурцами и помидорами. Похрустев огурцом, она сунула правую руку в банку, достала помидор, левую ладонь лодочкой держала под помидором, видимо, чтобы не закапать новое пальто.

Таня не встала и не подлетела, как обычно, к мужу, чтобы расцеловать его «после долгой разлуки». Она гордо посмотрела на Николая и сообщила с помидором во рту:

— Купила в «Балатоне» (популярный в советское время магазин продуктов, недорого вина, народных промыслов и одежды из дружественной Венгрии) целых три банки, еле дотащила до машины!

На следующий вечер Николая ждал еще более «суровый» сюрприз. Он с опаской открыл входную дверь. Да! Уже в прихожей стоял знакомый до боли запах детства. Таня, стоя над кухонной тумбой, из наполовину развороченной консервной банки ела «Кильку в томате». Она возмущенно посмотрела на Николая, допила из баночки с острыми железными краями томатную жижу и с пафосом произнесла:

— Люди в космос летают, компьютер придумали, а консервные банки открываем, как в средние века! Я купила пять баночек.

Николай молчал, в голову лезли странные, противоречивые мысли.

Дальше вечер прошел, как обычно: вкусный ужин.

— Юшка, я тебя очень люблю!

— Нет, Колька, а я тебя еще больше люблю.

Потом была любовь.

На следующее утро Таня встала довольно рано, очень бледная и прямиком в ванную: ее сильно тошнило. Николай был уверен, что это — результат огурцов и кильки в томате. Заваривая кофе, она уронила на плиту новомодную «джезву» и потеряла сознание. Хорошо, что Николай стоял рядом. Через минуту Таня пришла в себя, но ей было плоховато.