Желтые обои, Женландия и другие истории - [65]

Мы тотчас же это признали.

— Также по-прежнему в разной степени присутствуют невежество, предрассудки и необузданные эмоции.

Это мы тоже признали.

— К тому же мы видим, что, несмотря на развитие демократии и рост благосостояния, по-прежнему наличествуют беспорядки и временами военные конфликты.

Да, да, мы все это признавали. К подобным вещам мы привыкли и не видели особых причин столь серьезно заявлять о них.

— Принимая во внимание все сказанное выше, — заявили нам, при этом не упомянув и сотой доли того, на что они обратили внимание, — мы не хотим позволять нашей стране вступать в свободное общение с остальным миром — пока. Если Элладор вернется и мы одобрим ее отчет, то сможем разрешить позже, — но не теперь.

Поэтому мы должны просить вас, господа (она знали, что это слово является для нас почетным титулом), дать обещание никоим образом не раскрывать местоположение нашей страны до последующего разрешения — до возвращения Элладор.

Джефф был полностью доволен. Он считал, что они совершенно правы. Он все время так считал. Никогда не видел, чтобы иностранец натурализовался так быстро, как мой друг в Женландии.

Я ненадолго задумался над тем, какие могут настать для них времена, если в их стране начнет бушевать какая-нибудь наша инфекция, и заключил, что они правы. Поэтому согласился.

Помехой оказался Терри.

— Вот уж нет! — возмутился он. — Первое, что я сделаю — это соберу экспедицию, чтобы силой прорубить ворота в эту страну.

— Тогда, — совершенно спокойно заявил совет, — он должен навсегда остаться в заточении.

— Наркоз будет милосерднее, — предложила Моадин.

— И надежнее, — добавила Зава.

— Думаю, он даст слово, — сказала Элладор.

И он дал слово чести. Придя к соглашению, мы наконец покинули Женландию.

Рассказы

Честная женщина

— Вот честная женщина, каких поискать! — сказал молодой коммивояжер пожилому собрату, глядя, как хозяйка проскользнула в дверь с сеткой и тихо закрыла ее, не впустив ни одной мухи — той самой жирной и зеленой калифорнийской разновидности, о которых умалчивают торговцы недвижимостью.

— Отчего ты так думаешь? — спросил мистер Бердок, больше известный как старина Бердок, рывками подвигаясь вперед. При этом стул, на котором он сидел, грозил опрокинуться, так наклонились назад его задние ножки.

— Думаю! — запальчиво воскликнул молодой Абрамсон. — Я просто знаю. Останавливаюсь здесь уже третий год подряд наездами дважды в год и многих в городе знаю — продаю им всякую всячину.

— И что, о ней хорошо отзываются? — осведомился Бердок без особого интереса. Он останавливался в гостинице «Мейн» восемь лет, к тому же знал миссис Мейн, когда та была еще ребенком, но ни словом об этом не обмолвился. Мистер Бердок не претендовал на добродетели, но если и мог чем-то похвастаться — так это искусством молчать.

— Должен сказать, что да! — ответил его пухлый собрат, поправляя жилет в обтяжку. — Лучше и быть не может. У нее нет ни одного задержанного счета — она оплачивает их в тот же день. Платит наличными за все, что только можно. Наверное, гостиница приносит ей неплохой доход. Однако тут нет никакого блеска — у нее все по-простому.

— Но вот я бы назвал миссис Мейн довольно привлекательной женщиной, — робко возразил Бердок.

— О, да, она весьма привлекательна, но я имел в виду ее вкус. Никакой вычурности, никаких лишних расходов, никакой пыли в глаза. Но она очень хорошо содержит дом — все по первому классу, да и цены разумные. Говорят, в банке у нее лежит кругленькая сумма. Еще у нее есть дочка, которая учится в школе за городом. Она не хочет, чтобы девочка росла в гостинице. И тут она полностью права.

— Не понимаю, почему бы девочке не расти в гостинице, при такой-то хорошей матери, — пробурчал мистер Бердок.

— Ой, перестань! Тебе-то лучше знать. В любом случае пойдут толки, один другого хуже. Нет уж! С девочкой осторожность никогда не помешает, и ее мать это знает.

— Рад, что ты высокого мнения о женщинах. Хочу его выслушать.

Мистер Бердок принялся раскачиваться на стуле, выставив ногу. На нем были большие туфли с квадратными носами, довольно тонкие, позволяющие разглядеть контуры ступней.

На башмаках мистера Абрамсона, напротив, резко проступали очертания колодок, которые можно было набить чем угодно.

— Я высокого мнения о порядочных женщинах, — категорично заявил он. — Что же до непорядочных, то их чем меньше, тем лучше! — Он запыхтел толстой сигарой с видом бывалого человека.

— Сейчас многое делается для их перевоспитания и исправления, разве нет? — поинтересовался мистер Бердок.

Молодой человек язвительно рассмеялся.

— Горбатых могила исправит, — ответил он. — Но мне отрадно видеть, как честная и работящая женщина добивается успеха.

— Мне тоже, дружок, — согласился собеседник. — Мне тоже.

Они молча продолжили курить.

Со скрипом затормозив, перед домом остановился омнибус, из которого вышел пассажир с большим видавшим виды чемоданом. Это был мужчина в годах, высокий, хорошо сложенный, но с плохой осанкой. Лицо его украшала длинная тонкая бородка. Мистер Абрамсон оглядел прибывшего с головы до ног, решил, что перед ним не продавец и не покупатель, и перестал обращать на него внимание.