Желтые обои, Женландия и другие истории - [66]

Мистер Бердок тоже оглядел его с головы до ног и сел прямо, отчего передние ножки стула со стуком опустились на пол.

— Вот черт! — тихо произнес он.

Приехавший вошел в дом, чтобы зарегистрироваться.

Мистер Бердок вошел в дом, чтобы купить еще сигару.

Миссис Мейн одна сидела за столом, работая с гроссбухами. Ее гладкие темные волосы были зачесаны назад, открывая чистый, крупный и высокий лоб. Широко поставленные серые глаза смотрели из-под прямых бровей ясным и прямым взором. Губы тридцативосьмилетней женщины были упрямо сжаты.

Высокий мужчина едва посмотрел на нее и потянулся за регистрационной книгой. Однако когда хозяйка бросила на него ответный взгляд, ее щеки залились румянцем. Он написал свое имя, словно некая важная персона: «Мистер Александр Е. Мейн, Гатри, штат Оклахома».

— Мне нужна солнечная комната, — проговорил он. — С окнами на юг и с камином, чтобы я мог его затопить, когда захочу. В здешнем климате я постоянно мерзну.

— Как и всегда, — негромко заметила миссис Мейн.

Тут гость поднял на нее глаза, и ручка выпала из его пальцев, покатившись по чистому листку и оставляя на нем полоску клякс.

Мистер Бердок вжался в табачный прилавок, но хозяйка решительно подошла, продала ему выбранную сигару и спокойно дождалась, пока он направится к выходу. А высокий мужчина все смотрел и смотрел на нее.

Затем она повернулась к вновь прибывшему.

— Вот ваш ключ, — сказала миссис Мейн. — Джо, отнеси багаж этого джентльмена.

Мальчишка уже пошел с потертым чемоданом в руке, но высокий мужчина оперся на стойку и наклонился к хозяйке.

Мистер Бердок аккуратно закрывал дверь с сеткой — очень аккуратно, чтобы оставить щелку для подслушивания.

— Господи, Мэри! Мэри! Я должен с тобой поговорить, — прошептал приехавший.

— Со мной можно поговорить в любое время, — тихо ответила она. — Это моя контора.

— Сегодня вечером, — взволнованно проговорил он. — Сегодня же вечером я спущусь, когда все вокруг стихнет. Мне так много нужно тебе сказать, Мэри.

— Очень хорошо, — отозвалась хозяйка. — Двадцать восьмой номер, Джо.

Она отвернулась.

Мистер Бердок вышел на улицу, держа в руке незажженную сигару.

— Вот черт! — выругался он. — Черт побери! Вот это спокойствие. А тут этот старый дурак! Ни за что бы не подумал, если бы не прошел мимо.

Мэри Камерон была крепкой длинноногой девчонкой, когда Бердок стал поставлять товары ее отцу, владельцу лавки в канзасской глубинке. Родившаяся и воспитаная на ранчо, Мэри росла энергичным и независимым ребенком, она неторопливо продавала ножи, крученые шелковые нити, писчую бумагу и картошку, чтобы помочь отцу.

Отец ее был свободомыслящим человеком, обладал острым и проницательным умом, но страдал от недостатка образования, отчего суждения его отличались противоречивостью. Он учил дочь думать своей головой, что она и делала; действовать согласно своим убеждениям, чему она и следовала; более всего ценить свободу и священные права личности, как она и поступала.

Но лавка разорилась, как до этого разорилось и ранчо. Скорее всего посещавшим лавку бездельникам доводы старика Камерона казались слишком резкими; возможно, его свободомыслие отвращало их. Когда Бердок снова увидел Мэри, она работала в одном из ресторанов Сан-Франциско. Мэри вообще его не помнила, но он был знаком с ее тамошней подругой, от которой узнал о переезде Мэри в Калифорнию: о провале торговли апельсинами и грейпфрутами, о внезапной кончине мистера Камерона, о самоуважении Мэри и ее деловитости.

— Дела ее уже неплохи, она поднакопила деньжат и при этом не зазнается! — говорила мисс Джози. — Хочешь с ней повидаться?

— Нет-нет, — ответил мистер Бердок, обладавший застенчивым характером. — Не надо, она ведь меня и не вспомнит.

Когда год спустя он случайно оказался в том ресторане, Мэри исчезла, а ее подруга намекала на жуткие вещи.

— Она сбежала с женатым мужчиной! — доверительно поведала Джози. — Он из Оклахомы, фамилия его Мейн. Один из этих «лекарей» — у него язык, что маслобойка. Уехала, и больше ни слуху, ни духу.

Мистер Бердок испытал острую жалость, и не только оттого, что знал Мэри, но и потому, что знал мистера Мейна. Так… когда же они впервые пересеклись? Когда тот был шустрым и речистым френологом в Цинциннати. Потом Бердок столкнулся с ним в Сент-Луисе: тогда он был хиромантом, а затем в Топеке, там «доктор Александр» подвизался гомеопатом. Похоже, терапевтические методы доктора Мейна менялись по обстоятельствам: ему приходилось лечить и кости, и мозги. А здесь, в Сан-Франциско, он произвел своего рода фурор: читал лекции и написал книгу о половом вопросе.

Чтобы Мэри Камерон, с ее здравомыслием и жизнестойкостью, да сбежала с таким человеком!

Однако мистер Бердок продолжал колесить по стране, и где-то года через четыре снова встретил Мэри в новой гостинице в Сан-Диего. Теперь она была миссис Мэри Мейн, вела дела по своему предприятию и отправила маленькую дочь в хорошую школу.

Он ничего не сказал — ни ей самой, ни о ней. Она занималась своими делами, а он — своими. Однако в очередной раз оказавшись в Цинциннати, он без труда разузнал, что миссис Александр Мейн и ее трое детей оказались в чрезвычайно бедственном положении.