Желтые обои, Женландия и другие истории - [12]

Детей мы все видели, маленьких и побольше, причем везде, где спускались достаточно низко, чтобы разглядеть человеческие фигуры. И хотя по одежде нельзя было судить обо всех взрослых, ни одного мужчины мы наверняка не разглядели.

— Мне всегда нравилось арабское изречение: «Сначала привяжи верблюда, а потом уповай на Аллаха», — пробормотал Джефф, так что все мы держали оружие наготове и осторожно пробирались через лес. По мере продвижения Терри изучал его.

— Вот вам и цивилизация, — тихо сказал он, сдерживая восторг. — Никогда не видел такого ухоженного леса, даже в Германии. Глядите, ни одной сухой ветки, даже плющ подстрижен, вот как! А тут… — Он остановился и огляделся, указывая Джеффу на деревья.

Друзья оставили меня в качестве ориентира и немного углубились в заросли.

— Почти все они со съедобными плодами, — сообщили они, вернувшись. — Остальные — с великолепной твердой древесиной. Это что, лес? Да скорее питомник!

— Как хорошо, что среди нас есть ботаник, — заметил я. — Ты уверен, что там нет лекарственных растений? Или чисто декоративных?

На самом деле они оказались правы. За высокими деревьями ухаживали так же тщательно, как за капустой. В другой обстановке мы бы встретили тут множество лесников, грибников и ягодников, однако наш аэроплан был очень заметным и уж никак не тихим. А женщины очень осторожны.

Все, что мы обнаружили в лесу, когда двинулись в путь, это птиц. Иногда красивых, иногда сладко поющих, но всегда настолько тихих, что они, похоже, противоречили нашим заключениям об ухоженности. По крайней мере до тех пор, пока нам не стали время от времени попадаться полянки, где в тени стояли каменные столы и скамейки рядом с фонтанчиками с чистой водой и неглубокими поилками для пернатых.

— Птиц они не убивают, а вот кошек — наверняка, — заявил Терри. — Здесь должны быть мужчины. Слушайте!

Мы что-то расслышали: нечто совсем не похожее на пение птиц, а скорее напоминающее сдержанный смех — счастливый, довольный и тотчас затихающий. Мы стояли и оглядывались, словно легавые, потом быстро поднесли к глазам бинокли.

— Это где-то совсем рядом, — возбужденно прошептал Терри. — Может, вон на том большом дереве?

На поляне, куда мы только что вышли, стояло огромное красивое дерево с толстыми раскидистыми ветвями, склоняющимися, словно раскрытый веер. Оно походило на бук или сосну. От земли оно было аккуратно подстрижено метров на шесть вверх и напоминало огромный зонтик. Внизу его окружали скамейки.

— Глядите, — продолжал Терри. — Оставлены короткие обрезки ветвей, чтобы на него взбираться. Похоже, там кто-то есть.

— Гляди, как бы тебе в глаз не попала отравленная стрела, — пошутил я, но Терри бросился вперед, запрыгнул на спинку скамейки и ухватился за сук.

— Лучше бы в сердце, — ответил он. — Вот это да! Смотрите, ребята!

Мы подбежали поближе и посмотрели вверх. Там, среди листвы, было что-то, да не одно, неподвижно висящее рядом со стволом. Потом, когда мы начали карабкаться на дерево, это нечто разделилось на три быстро перемещающиеся фигуры, рванувшиеся наверх. Взбираясь, мы изредка их замечали. Когда залезли так высоко, что нас втроем еле держали ветви, фигуры отпрянули от ствола, и каждая из них повисла на длинной ветке, наклоняющейся и раскачивающейся под их весом.

Мы замерли в нерешительности. Если лезть дальше, ветви обломятся под двойным грузом. Мы могли бы их стряхнуть, но таких намерений у нас не было. Мы часто дышали от быстрого подъема и отдыхали, в мягком пляшущем в листве свете разглядывая предметы нашего любопытства. А они, в свою очередь, напуганные не больше, чем играющие в салочки шаловливые дети, непринужденно сидели, как большие яркие птицы, и разглядывали нас с живым и нескрываемым интересом.

— Девушки! — тихонько выдохнул Джефф, словно они могли улететь, говори он громче.

— Просто персики! — так же негромко добавил Терри. — Абрикосики, нектаринчики! Вот это да!

Это, конечно же, были девушки, поскольку мальчики не могли похвастаться такой яркой красотой, и все же сначала мы были не совсем в этом уверены.

Мы увидели короткие волосы, свободно расчесанные и блестящие. Головных уборов они не носили. Одежда была из легкой и прочной ткани, она очень напоминала тунику и бриджи, заправленные в короткие гетры. Яркие и блестящие, как попугаи, не ведающие опасности, они непринужденно раскачивались у нас перед глазами, разглядывали нас, как и мы их, пока сначала одна, а потом все не рассмеялись звонким и веселым смехом.

Затем послышалось лихорадочное перешептывание. Это было не туземное монотонное бормотание, а чистая, беглая и мелодичная речь.

Мы улыбками ответили на их смех, потом в знак приветствия приподняли шляпы, на что они снова заливисто рассмеялись.

Затем Терри, оказавшийся полностью в своей стихии, произнес учтивую речь, поясняя ее жестами, после чего представил нас, указывая на каждого пальцем.

— Мистер Джефф Маргрейв, — четко проговорил Терри. Джефф поклонился со всем изяществом, с каким это можно сделать, цепляясь одной рукой за сук.

— Мистер Вандик Дженнингс. — Я тоже попытался изобразить учтивое приветствие и едва не потерял равновесие.